Время лечит не спеша. Дмитрий Павлоцкий
столько времени, а я как будто все тепло отдал Поле, и себе ничего не оставил. Искал, не понимая, чего не хватает. А тут вон как просто – тепла. Я на кухню захожу, окно закрываю, батарею на максимум выкручиваю, а все равно тепла нет. И так каждый вечер. Каждый вечер.
Каждый вечер на кухне полумрак. Откровенный такой полумрак, как в детстве иногда пожирал, как в детских кошмарах. Будто из-за занавески пробивается лунный свет, но он не голубой и не холодный, а просто целиком черный. Поэтому полумрак. Полусветом такое не назвать. Сижу на стуле на кухне, холодно, полумрак. На шкаф смотрю, а он мне снится как будто. И страшно до жути. И проснуться очень хочется. А я не сплю. И сидеть так неудобно. Две недели назад Глеб сел на этот стул и стал качаться. Ножки расшатал. А я не починил. Сел и сижу. Неудобно.
Неудобные стулья. Всю жизнь неудобные стулья. Стулья и диваны, одежда, табуретки, кровати, люди, шапки. Неудобно. Не нравится. Почему не сделать удобно? Почему не пересесть? Как будто сам себя наказываю. Зачем мне это? За что?
***
Не могу, не могу есть. Не хочу, не могу есть. Ходить, ходить. Куда угодно ходить. Вот как умеешь – так и ходить. Ногами ходить. Чтобы шевелиться. Главное – не сидеть. Свежего воздуха, не дома сидеть. Ходить. Идти, чтобы делать хоть что-то, только не в квартире сидеть.
Я в четырех стенах провел две недели. Пропасть глубиной в четырнадцать дней. Иногда, казалось, сутки напролет не двигался. Двигаться не хотелось и было страшно. Только ноги на пол спускаю – сразу готова кружится. Полное ощущение, что упаду, а вот встану после этого или нет – это вопрос. Но проверять не каждый день хотелось.
Ел я за это время раза четыре. Может быть пять. После второго считать перестал. Думать о еде и о том, как она попадает в рот, не хотелось. А когда хотелось, спал. Или казалось, что спал. Во всяком случае, еда мне не снилась.
Ох, какой воздух свежий. Головокружительный и ненадежный. Опять голова качается. Или это земля качается?
Нужно было всего лишь встать с кровати, надеть на себя какую-то одежду, а потом найти ключи. Это заняло около трёх часов. Как интересно, настоящая заместительная терапия! Если сбоит, то вообще все. Даже голова. Чтобы она думать не могла.
Интересно, я потерял вес? Главное, что себя не потерял. Во всяком случае, весы я не нашел. Я не нашел весы в однокомнатной квартире. Кому расскажу – вот смеху будет! А может быть я их выкинул? Прямо с Полиной одеждой взял и выкинул. Тогда, когда силы были. Две недели назад. В прошлой жизни.
Отец почему-то не звонил. Наверное, у него все хорошо. Ну, конечно, жена умерла, сын не в себе. Все у папы отлично. Вообще человек не страдает.
Идти, идти. Идти, чтобы ходить. Чтобы хоть что-нибудь, но только дома не сидеть.
Надо же, как холодно.
Глеб почему-то не пишет. Наверняка испугался за меня. Хотя, если бы испугался за меня, то писал бы. Или скорее бы даже звонил. Значит он испугался меня. Ну ничего, ничего, дружище. Где наша не пропадала! Позвонишь ещё. Или я сам позвоню. Так ведь интересно, что там у тебя. У меня вот ничего, сидел один, иногда телевизор