Серпантин. Хельга Яр
никогда не входить снова в эти дикие воды.
– Ты чего, Синицына? – Видимо, выражение лица у нее стало слишком уж выразительным. – Радуешься, что я коней не двинул и не бросил твои проекты на произвол судьбы?
– Идиот, – беззлобно проронила Вика.
– Да ладно, тебе ведь понравилось.
– Смотреть, как ты мучаешься?
– Быть спасительницей. Да если б я хоть на секунду поверил, что ты меня отпустишь, мы бы тут с тобой не болтали. Но ты же не такая, да?
Вика порывисто встала. Одновременно мурлыкнул телефон – подали такси. Макс сверлил ее взглядом, оставляя ноющие раны на сердце. И почему она решила, что он ничего не понял? Понял прекрасно.
– Ты мог умереть. И до сих пор можешь.
– Знаю. И что?
– Обычно людей это пугает.
– Ну значит, я не обычный. Или не человек.
– Вот уж точно.
Вика колебалась: желание отменить такси, отменить поездку, отменить Макса застило глаза. Она злилась, чего с ней давно не случалось. Но все же протянула ему руку, помогая подняться. Макс ответил не сразу, и Вика успела пожалеть, что снова поддалась самой себе.
Но и он снова поддался ей.
Заняв переднее сидение, Вика то и дело украдкой подглядывала в зеркало – Макс улёгся на бок, свесив ноги, и, кажется, уснул.
– Не блеванет? – хмуро спросил усатый и зеркально лысый таксист.
– Вряд ли, – успокоила его Вика, а сама написала матери сообщение, что вернётся не одна.
Когда машина начала вихлять по раскатанной колее меж двухэтажных загородных домов, Вика обернулась и потрясла Макса за руку. Он встрепенулся, будто от испуга, но потом расслабился, вспомнив, где и как оказался.
Машина встала как вкопанная покосившегося забора, за которым тихо тлели окна Викиного дома. Макс тут же выбрался на воздух и доковылял до ограды, за которую уцепился, как за крохотное деревце на горном склоне. Вика сунула водителю две тысячных купюры. «Шкода» взревела, будто нарочно обрызгав со спины до самых плеч, и Вика убедилась, что сегодняшний день точно проклят.
В сумерках деревянный двухэтажный дом довлел над покосившейся оградой – отец все собирался подновить старые клинья, но не хватало денег и сил. Янтарный фонарь над крыльцом ласково оглаживал волну плотно сбитых рыжеватых бревен. Пока шла к Максу, Вика разглядывала дом с открытой верандой как впервые. Всего здесь касалась рука отца: и сплетенной из ивового прута скамейки, и клумбы в распиленной надвое винной бочке, и крошечного пруда, в котором одно лето даже жил настоящий карп. Как теперь со всем этим справиться? Как не разрушить?
– Я все понял, – хрипло проговорил Макс, когда Вика остановилась перед ним. – Но если ты хотела избавиться от моего тела, не обязательно было вести меня в такую глушь.
– Я здесь живу, – возразила Вика невозмутимо и кивнула на забор. – Сам отлепишься или помочь?
Макс самостоятельно отделился от ограды и добрел до Вики, пошатываясь, как на палубе в бурю. Она едва устояла, когда он обхватил ее за плечи и навалился