Серпантин. Хельга Яр
покой в моем доме.
– Но ведь это ты меня сюда притащила! – возмутился Макс. – А теперь диктуешь условия…
– Хорошо, что мы договорились. Я сейчас вернусь.
– Но мы не…
– Сейчас вернусь, – повторила Вика и вышла за дверь.
В коридоре чуть не выдернула ящик с корнем и начала перебирать выглаженные вещи отца, чувствуя себя, будто копошится в клубке змей. Вчера думала, что никогда до них не дотронется. Но судьба – девка злая.
– Кого притащила? – раздался низкий голос с хрипотцой за спиной. – Неужели хахаля?
Вика отобрала плотную белую футболку и спортивные штаны на завязках. Обернулась к матери и взглянула в ее глубоко запавшие глаза, очерченные коричневыми кругами. Обрюзгшая, с сальными, забранными в косу почти уже седыми волосами – старуха, а ведь и полвека не разменяла. Раньше запросто полное ведро из колодца тягала, пока отец стоял на службе, а теперь как будто распухла, обмякла, словно дождь, как картонную, размочил ее.
– Коллегу, – вежливо ответила Вика, с вызовом выпятив грудь, словно подставляя ее под удары. – Ему нужна помощь.
– А то у нас калек мало, – мать преградила коридор, уперев руки в бока. – Откуда деньги на такси взяла? Видела я, как вы из машины вывалились.
– Мам, давай потом. Человек чуть инфаркт не заработал. А мне одних похорон хватило.
Мать задохнулась от возмущения, потом глаза ее заволокло слезами, и голос задребезжал, будто какая-то деталь от него оторвалась и бряцала на каждом выдохе:
– Не жалеешь мать, бессовестная. Земля еще не осела, а ты глумишься…
– Я не глумлюсь, – перебила Вика. – Он останется у нас и ему нужно в чем-то спать. Думаю, отец бы меня не осудил, а вот тебя – вполне.
– Он хоть рукастый? – с надеждой спросила мать и икнула.
– Не вздумай его к чему-нибудь припрячь, – предупредила Вика. – Мы сами со всем справимся.
Она, конечно, врала. Врала самой себе, защищая душу, как хлипким зонтиком от идущего на неё урагана. Отец и впрямь редко добавлял в общий кошелёк, но детей любил, читал им на ночь, обнимал и жалел, на что Вике никогда не хватало сил. Но что важнее – он единственный мог урезонить взбесившегося Федю, не дав ему разнести дом по щепкам и вмазать сёстрам с размаху. С похорон Федька вёл себя тихо, но Вика с тайным ужасом ждала, когда страх и непонимание переполнят его и вырвутся наружу.
Когда Вика вернулась в комнату, застала интересную картину: Федя стоял в изножье кровати и сжимал в ладонях дымящуюся чашку. Макс смотрел на него, как дикого зверя, стараясь не шевелиться. Он и в самом деле боялся ляпнуть что-нибудь не то.
Вика воспользовалась его замешательством и выдала собранные в аккуратную стопку вещи.
– Переоденься перед сном, – распорядилась она.
Дверь приоткрылась и заглянула мордашка в ореоле белесых кудрей. Девочка в васильковом свитере протиснулась внутрь, с любопытством разглядывая гостя.
– Через пятнадцать минут пойдем мыться, – пообещала ей Вика. – Поиграй пока.
– Не