Хорошо в деревне летом. Эмиль Коста
Кузьминична. – У нас с Бондарями давние споры насчет раздела были, только они нас на участок не пускали.
«А то с вашей стороны забора цифры другие», – мысленно усмехнулся он, а вслух сказал:
– Петр продавать будет, наверняка землемеров привезет.
– Сказал, будет продавать? – Кузьминична даже выпустила из рук конец металлической ленты, и тот с визгом унесся в сторону Иннокентия. – А за сколько, не говорил?
– Да я не интересовался. Вряд ли за дорого. Старье ведь.
– Ну да, кому оно надо, – подхватил Мураш, пряча рулетку в карман.
Иван Ильич пожал плечами.
– Вам, видать, надо.
– А ты чего тут? – проигнорировала намек Кузьминична.
– Кота зашел покормить.
– Не зашел, а заехал, – подмигнул Мураш. – В райцентре, что ль, был?
– В городе. Василия хоронили.
– Прям в городе? Рядом с родителями?
– Ага, – Иван Ильич смутно припомнил в оградке два аккуратных памятника со знакомыми фотографиями.
– Ну и славно. Пойдем, Кеш.
«Чего хотели-то? – недоумевал Иван Ильич, вернувшись в дом. – Машину видели, однако ж полезли со своей рулеткой. Терки из-за земли у них и вправду были давние, это вся деревня знает».
Сытый кот обустроился на кухонном столе и принялся вылизываться. В доме потеплело. Иван Ильич дождался, когда прогорят дрова, и начал собираться домой. Перед уходом он решил все-таки накрыть муку – от греха подальше. Нашел подходящую по размеру крышку.
– А запасся-то наш самоубийца всерьез, – пробормотал он через минуту, запирая дверь. – До майских бы хватило.
Василий жил бобылем и в голодные дни пек себе сам. Постные лепешки из муки и воды, нередко пригорелые снаружи и сырые внутри – на дровяной печке нагрев не отрегулируешь. Однако сейчас Иван Ильич поймал себя на том, что скучает по вкусу этого холостяцкого лакомства.
Перед калиткой он оглянулся на дом старого друга. Что за тайны здесь хранятся? И куда Иван Ильич, простой, в общем-то, мужик, лезет? Это ведь настоящее расследование, а у него ни ума Тамары Семеновны, ни теткиного авторитета…
Тут еще вспомнил про корицу… Дома будет жарко.
Зоя Ивановна и вправду расстроилась.
– Ты это серьезно? Пяти минут не нашлось в магазин зайти?!
– Теть Зой, ну я в городе толком не был: с автобуса на кладбище, потом у Петра ночевал в пригороде, утром на автобус сразу – не до магазинов вообще.
Теперь, когда угроза поступления новой партии ватрушек стала менее явной, он слегка воспрял духом. И ведь даже врать не пришлось!
– Ты, между прочим, тоже хороша. Кот голодный, изба застыла, – добавил Иван Ильич, окончательно осмелев.
– Вот так да! – вскинулась тетка. – А кто калитку запер? Я, старая женщина, скакать вокруг забора должна? Даже к Мурашовым сходила, чтобы Кеша отпер – он повыше – да не докричалась никого.
Иван Ильич поднял руки в знак окончательной капитуляции и примирительно спросил:
– А что, ватрушек