Третий эпизод. Роман. Евгений Стаховский
я летел в Таиланд.
– Ты хочешь сейчас в sms обсудить весь ужас ситуации?
М: Ты прям офигенный. Нет. Не хочу.
– А что я должен сказать?
М: Будь добр, не говори ничего.
– Я ничего и не говорю.
М: Я расстроился. Ты меня троллишь как будто.
– Я? Я даже не знаю что это значит. А что я сказал-то? Сижу себе, никого не трогаю.
М: Даже сейчас. Что, блин, значит «и что?»? Меня пугает война. Особенно та, что заходит так далеко.
– Всех пугает.
М: Ну и что. Это пугает меня. И я сказал тебе об этом.
– Ты сказал про самолёт, а не про войну. Я ответил, что самолёты, к сожалению, иногда падают. Тем более когда идёт война.
М: До войны мы дойти не успели.
– Это было моё третье предложение.
М: Поскольку случилось «и что?». Самолёт упал – и что. Идёт война. Понятно.
– Что не так?
М: Мне кажется, ты меня не понимаешь. Но это тоже «и что», наверное.
– Не исключено. Так же как ты меня.
М: Ладно. Я знаю твою позицию – всё всё равно. В меру циничное отрешённое отношение.
– Не вижу повода вести себя иначе.
М: Ты забываешь только, что не все разделяют твоё отношение. Люди – разные. – Ты обеспокоен упавшим самолётом? Не переживай, уже все умерли.
М: Если российские войска уничтожат Киев – ты расстроишься. И будет странно, если я скажу – «А что такое? Война же». Я преувеличиваю, да.
– И я пойму, что да, война! Она сметает города. Киев будет очень жалко. Он красивый. Киев – это искусство. Плюс у меня к нему личное отношение. А если война сметёт Минск – ну, город и город. Тоже жалко, тоже обидно, но меня с ним ничего не связывает. А тут что? У тебя личное чувство к этой модели самолёта? Люди там знакомые были? Родственники? Что?
М: Ни-че-го.
– Вот и прекрасно.
Я готов признать, что мои реакции далеки от идеальных. Я должен быть утешить его. Успокоить. Он был расстроен. Но я и пытался его успокоить, до дрожи ненавидя наши переписки – они никогда не приводили ни к чему хорошему. Только усугубляли непонимание. Так же как я готов повторить, что, конечно, во мне тоже жил страх, и показная сухость – моя защитная реакция. Пока все кругом в панике – здесь кто-то должен оставаться спокойным. Пытаясь внушить спокойствие остальным. Как стюардесса сломавшегося самолёта. Хотел написать – падающего, но я не имею представления как ведёт себя стюардесса падающего самолёта. Она тоже человек. Да, это начало конца. Дата, которую стало возможно определить. Я субъективен, но мне ничего не остаётся как отмечать те дни переписки, которые по моему мнению проясняют ситуацию. Возможно, у Маэля будет другой взгляд, и если бы он взялся цитировать, то наверняка выбрал бы другие куски. Но мне точно не кажутся важными части, где мы обсуждаем поездки в магазин за продуктами, или смену колёс автомобиля. Это история о разрыве, и если Маэль сможет увидеть его иначе – тем лучше. Если захочет, он сможет представить свою историю.