Дух в творении и новом творении. Диалог науки и богословия между православной и западной сферами мысли. Коллектив авторов
толика правды, то уже это сможет принести пользу науке. Наконец, это будет началом описания мира, в котором мы подлинно сможем почувствовать себя жителями, в противоположность неотмирному ландшафту его нынешнего видения, описывающего мир, населенный системами, копирующими и производящими информацию, но в котором нет личностей. В исключительно механическом видении реальности всегда было нечто крайне неправдоподобное, утверждение, что мы являемся автоматами, все же каким-то образом вовлеченными в рациональную аргументацию, способными к демонстрации нашей строго детерминистской природы. Что может обосновать «программы», работающие на таких технических средствах? Если бы мир был часовым механизмом, не тикали ли бы эти человеческие часы безотносительно ко всему?
Конечно же применение этих спекулятивных идей к таким чрезвычайно сложным существам, как люди, требовало бы соответственно существенного обогащения концепта информации, далеко превосходящего наивные степени, предполагавшиеся в примерах, взятых из размышлений о логических сетях и рассеивающих физических системах. Это положение можно доказать, если спросить, как можно мыслить о человеческой душе в антропологии, которая серьезно воспринимает психосоматическое единство человека. Душа, предположительно «реальное я», является носителем непрерывности моей человеческой личности. На первый взгляд это основное человеческое убеждение личностной непрерывности проще всего проинтерпретировать в терминах очевидной физической непрерывности тела. Однако в действительности эта непрерывность является иллюзией. Атомы, составляющие наши тела, постоянно меняются через расходование энергии и ее восполнение через пищу и питье. В нашем теле есть очень мало атомов, принадлежавших телу хотя бы несколько лет назад; на уровне атомов мы полностью отличны от того, какими мы были в детстве. Непрерывность человека заключается не в человеческой плоти самой по себе, а в едва определимом комплексе «моделей носителей информации», поддерживаемом телесностью в каждый момент времени. Конечно же на нынешнем уровне знаний такое утверждение является крайне неточным, не более чем потугами, однако потугами (об этом свидетельствуют обсуждавшиеся идеи) в многообещающем направлении. «Модель, являющаяся мною», должна быть достаточно сложной, чтобы включать в себя мой характер и мои воспоминания. Такая модель не ограничивается моей телесностью; она должна обязательно включать те отношения с другими, которые в значительной степени составляют меня как личность. Можно добавить, что такая воплощенная «модель» не обладает безусловно присущим бессмертием, ибо она будет разрушена смертью из-за разложение тела, ее носителя. Однако последовательная христианская вера включает уверенность, что Бог, верный своим обетованиям, не позволит этой модели быть утерянной, но удержит ее в божественной памяти и она сможет снова воплотиться в новых обстоятельствах через эсхатологический акт воскресения[8].
Концепция
См.: The End of the World and the Ends of God / Polkinghorne J. C, Welker M. eds. Trinity Press International, 2000;