Социология регионального и городского развития. Сборник статей. Коллектив авторов
социологическое вмешательство имеет историческую ценность и признание, что оно является также знаком желания заставить возродиться сознание возможного действия, а также содействия защите и укреплению шансов демократии» [24, р. 216–217].
После утверждения об ангажированной позиции исследователя, Турен, похоже, уравновешивает свою точку зрения: «Социолог не является ни официальным представителем, ни идеологом»; в момент вмешательства «он должен отказаться как от роли эксперта, так и от роли активиста. Существо этого подхода заключается во встрече двух логик – логики действия и логики знания. Не создается никакого знания с того момента, как мы становимся ангажированными или принимаем логику актора» [23, р. 35]. Социолог «не может быть идентифицирован ни с актором, ни еще менее с его соперником» [22, р. 186]; он является «посредником между группой активистов и социальным движением, которое несет в себе действие последнего» [22, р. 42]. Это точка равноудаления «ангажированного социолога» и подлинно научной активности социолога, которой, кажется, Турен достиг.
Социология вмешательства неразрывно связана и с социологией организаций. Организации, как известно, являются социальными конструкциями, системами действия, которые нельзя никогда понять a priori. Акторы, обладающие подлинным «стратегическим инстинктом» [9, р. 210], понимаемым не как осознанный оптимальный расчет, а скорее как поведение с ограниченной рациональностью, играют по правилам, которые им навязываются, и в то же время никогда им не подчиняются полностью. Таким образом, функционирование организации никогда не может быть полностью формализованным. Каждая ситуация, связанная с деятельностью организации, является множественной, и никакая типология, никакая модель a priori не позволяет понять, что скрывает специфическая игра в пространстве организованного действия.
Весьма эффективным средством осмысления деятельности организаций в последние десятилетия стал так называемый стратегический анализ. Организации с точки зрения такого анализа рассматриваются как «случайные человеческие построения» [8, р. 33], как совокупности, которые не являются результатом «интенционного характера функционирования» [9, р. 57] и которые включают в себя элементы «организованной анархии» [9, р. 76]. В рамках такого понимания, «человек всегда сохраняет минимум свободы… он не может помешать себе ее использовать для того, чтобы побороть систему» [8, р. 42]. Какими бы ни были внешние воздействия или, как их иногда называют, принуждения, индивид всегда сохраняет возможность соглашаться или отказываться от следования за ними, т. е. у него есть выбор. «Не бывает социальных систем, полностью регулируемых или контролируемых. Индивидуальные или коллективные акторы, которые составляют организации, не могут быть никогда сведены к абстрактным или оторванным от действительности функциям» [9, р. 25].
Таким образом, функционирование организованной совокупности в рамках стратегического анализа осмысливается на основе модели