Изгнанник. Лариса Петровичева
кармане, не предназначен для помощи инопланетным формам жизни.
Или можно попробовать?
Шани вынул тонкую серебристую пластинку и приложил ее к груди Кереша. Дальше прибор все делал сам: находил контакт с пациентом, определял характер заболевания и приступал к работе. Яд в крови Кереша должен быть изолирован и заключен в непроницаемую оболочку, а потом его выведет через поры вместе с потом. Но это если планшет разберется, что в крови инопланетянина является ядом.
Ему казалось, что прошло несколько долгих часов, прежде чем хриплое сбивчивое дыхание Кереша выровнялось, а на спинке планшета алый огонек сменился зеленым. Процесс лечения окончен, подумал Шани и понял, что у него не осталось сил, чтобы обрадоваться. Убрав планшет в карман, он лег на траву рядом с Керешем и стал смотреть в небо – насыщенно синее, низкое, какое бывает тогда, когда до осени не так уж и далеко. Кереш возился, пытаясь дотянуться до зарубцевавшейся раны и не понимая, как ему удалось так быстро поправиться.
– Ты как? – подал голос Шани. Двигаться не хотелось – хотелось просто лежать на спине, смотреть в небо и думать о стопроцентном совпадении генетического кода землян и обитателей Деи.
– Жив, – удивленно и испуганно произнес Кереш. Весь его опыт говорил о том, что укус болотной гадницы смертелен. Человек падает в бучило, а в его трупе потом растут и кормятся личинки. Запах говорил о том, что гадница была, а вот все остальное противоречило жизненной логике. Кереш сидел в траве, рассматривал свои руки и не мог понять, что остался в живых.
– Никому не говори, что тебя кусала гадница, – негромко произнес Шани. – Никому не говори про эту пластинку. Если об этом узнают, то нас обоих сожгут. Меня как колдуна, тебя как пособника.
Кереш кивнул, соглашаясь.
Так они и сидели на холме среди болота, пока солнце не склонилось к закату, а на востоке, в бархатной синеве неба, не загорелись первые звезды.
Глава 3
Столица
Кереш-старший, который вернулся домой и не обнаружил тех, кому можно было бы подправить физиономии (услышав стук колес повозки, въезжавшей во двор, и забористую мужнину брань, жена с дочерями успели удрать огородами), удивился и немного испугался. Сын, пережидавший отцовский гнев на болотах, всегда возвращался домой ночевать. Всегда. А тут солнце давно село, на главной улице поселка зажгли фонари, и народ уселся в садах вечерять, а Кереш-младший так и не появился. Столяр походил по соседям и узнал, что сын отправился утром на болота с «тем белобрысым парнишкой отца Гнасия». Предположив, что Кереш мог заночевать в монастыре после похода, Кереш-старший отправился в Шаавхази, и история получила еще более динамичное продолжение. Отец Гнасий, думавший, что Шани после похода остался в деревне, чтоб не идти ночными дорогами одному, перепугался не на шутку и хотел уже собирать монахов и отправляться на поиски, но Кереш-старший его отговорил. В темноте да по бучилу – утонешь и поминай как звали.
Они надеялись, что ребята просто потеряли счет времени и заночевали