Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова. В. А. Андросова
отражает мнение, что у богов пребывают записанными злодеяния людей и над всеми свершится справедливый суд: «…увидишь там, что всякий, сотворивший зло, / Бога ли, гостя ли, / Или родителей тяжко обидевший, / Казнь примет, злодеянью соразмерную. / Великий воздатель и судья, Аид, / В недрах глубинных есть: / На письменах его каждый записан грех» (Евмениды, 270—276)[75]. Тем самым здесь можно увидеть представление о книге людских деяний. Этот образ, однако, подвергал осмеянию другой великий трагический поэт – Еврипид. Во фрагментарно сохранившейся трагедии «Меланиппа» он говорит, что смешно думать, будто у Зевса на небесах хранятся записи людских грехов, – для записей такого объема не хватило бы целого неба; боги знают все дела людей и вершат свой суд и без опоры на записи (506)[76].
В римской литературе также встречается мысль об известности богам грехов людей – например, в комедии Плавта «Канат» от лица Арктура, одной из звезд, знающих людские дела, говорится: «Кто в ложной тяжбе хочет лжесвидетельством / Победу одержать и тот, кто клятвенно / От долга пред судьею отрекается, / – Имен тех запись мы несем Юпитеру» (Пролог 13—16)[77].
Итак, в античных (греко-римских) литературных памятниках можно найти представление о книге судеб и книге людских деяний.
3. Образы небесных книг в Ветхом Завете (за исключением Книги пророка Даниила)
3.1. Значение письменности и религиозно значимые тексты в Ветхом Завете
3.1.1. Роль письменности в жизни иудейского общества
Вплоть до недавнего времени ряд исследователей считали, что «первоначальная» библейская религия носила по преимуществу устный характер, и священные предания передавались устно[78]; по выражению С. Найдич, «Древний Израиль перешел из стадии устной к стадии письменной вместе с образованием монархического государства, которое привнесло образование, грамотность, архивные записи»[79]. Обозначался также поворотный момент, когда авторитет письменных текстов существенно повысился – время возвращения евреев из Вавилонского плена: именно тогда книжник Ездра организовал и сплотил иудейскую общину вокруг священных текстов Закона Моисеева.
Однако в настоящее время все больше исследователей указывают, что неправомерно делить историю письменности в Израиле на два четко разграниченных периода, постулируя решительный разрыв, переход из стадии устной в стадию письменную[80]. Гораздо более вероятно, что в истории Израиля процесс интеграции письменности в жизнь общества осуществлялся постепенно и в течение длительного периода устная и письменная речь сосуществовали вместе. «Записанная речь рассматривается как базис, основа для рождения новой устной речи (ср.: Иез 2, Мер 36)»[81].
В работе Найдич подробно рассмотрены все присутствующие в Ветхом Завете упоминания о письменных документах: широко были распространены
75
76
См.: Fragmenta graecorum tragicorum / Ed. A. Nauck. Leipzig, 1889. P. 523.
77
78
Высказывания многочисленных сторонников этого взгляда приведены в статье Эдгара Конрада (См.:
79
80
См.:
81