Подворотня. Или Черныш, Яша и Бася. Елена Григорьева
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Черный ход
Вглядываясь в прошедшее все видится несколько иначе – страхи не так страшны, обиды – смешны, а ссоры – да их будто и не было.
И все-таки были у меня в детстве три страха, которые я помню до сих пор: страх черного хода, подворотни и смерти мамы. От некоторых из них не избавилась до сих пор.
Например, страх чёрного хода преследовал меня все детство, пока мы жили в Камергерском переулке. Сейчас не все знают, что богатые, доходные дома имели два входа – парадный и чёрный, отсюда и слово «парадное» – вход с улицы. А если со двора – то черный, то есть для прислуги. Когда-то в нашем доме была гостиница Шевалье, где останавливались разные великие люди – и Лев Толстой, и Чаадаев, и Теофиль Готье. Для них вход был с улицы, а для прислуги – поваров и горничных – со двора, с черного хода. Потом черный ход забили, но Юрка Коваленко, у которого папа работает гробовщиком, рассказывал, что на этом черном ходу живут беглые преступники, и что по ночам они приходят на кладбище, разрывают могилы и срывают с мертвецов украшения, а если золотое кольцо с пальца не снимается, то отрубают палец вместе с кольцом.
После таких рассказов, я неслась домой как угорелая, минуя страшную подворотню, которая никогда не освещалась, прибегала в комнату к нянечке и садилась на ее большой волшебный сундук. Волшебный он был потому, что на нем я успокаивалась. – Нянечка, – просила я дрожащим голосом, – расскажи мне про деревню, как ты там жила, как вы пили чай вприкуску, как потом к нам попала…
– Да я тебе уже сто раз рассказывала! – отвечала она. —Ну еще раз, пожалуйста! —умоляла я, потому что от страха черного хода меня спасали только сундук и нянечкины рассказы, где не было никаких бандитов, гробовщиков и черных ходов с беглыми преступниками.
Нянечка доставала из буфета самый вкусный на свете колотый сахар, наливала чай в блюдце и показывала, как они пили чай в деревне – вприглядку. Я смотрела, слушала, и страхи постепенно уходили… Мне казалось, что все это сказки – про бандитов, и меня никак не касается, а есть только нянечка, сундук, ее любимые сушки с маком и колотый сахар…
Иногда меня посылали в эту кладовку —взять из бочки огурчик или квашеную капусту. И каждый раз я шла туда словно на казнь. Мне казалось, что этот беглый преступник только и ждет, когда я выйду туда, чтобы схватить и утащить к себе на кладбище…
Я подходила к кладовке на цыпочках, осторожно, как вор, прислушиваясь к малейшим звукам, открывала дверь, хватала огурец и стремглав неслась по темному коридору, отчётливо слыша стук чьих-то сапог за собой… Запыхавшись, я вбегала в нашу комнату и крепко держала дверь, – попробуй открой!… До сих пор не знаю, гнался ли за мной кто или это был мой страх, который останавливался перед дверью, потому что в комнате я была под защитой – бабушки, мамы, сестры?..
Я отдавала злополучный огурец, чувствуя себя настоящим героем, преодолевшим страх, погоню и спасшимся чудесным образом!
С таким же страхом я преодолевала и нашу темную подворотню, но это разговор особый…
Подворотня
Во дворе у нас росли тополя. Высокие! Голову приходилось задирать. Летом между ними вешали качели, и мы раскачивались до самого неба – кто выше. Порой мне казалось, что я вот-вот улечу прямо в облака!
Потом придумали спрыгивать на полном ходу – кто дальше. Место прыжка очерчивали ногой, обычно моя линия была дальше всех – я была легкая и бесстрашная! Зимой на этом же месте заливали горку, и мы катались до полного изнеможения, пока не становились совсем мокрые. Тогда из окон неслось: – Ира! Лена! А мы убегали в дальний двор, чтобы нас не нашли.
Там, во дворе писательского дома, была небольшая площадка с оградой, а далеко внизу лежал снег. Мы перелезали через ограду, присаживались на корточки, брались за руки, и зажмурив глаза, прыгали вниз!.. Дух захватывало от страха и от восторга!.. Мы хохотали, валялись в снегу, а потом снова поднимались по лестнице, снова считали «раз, два, три!»…и – летели вниз!
Так же, взявшись за руки и зажмурив глаза, мы перебегали через дорогу – тогда в нашем переулке машин почти не было, но все равно мы рисковали! А нам так нравилось рисковать!
Но я должна рассказать по подворотню, которая вела с Камергерского переулка прямо во двор. Была она длинная —метров пять, а может, и больше, короче, казалась мне бесконечной. Ворота кто-то срезал – они были старые, резные, лампочка никогда не горела…
Входя в подворотню, мне все время казалось, что за мной кто-то бежит – бандит, вор или хуже того – убийца. Дело в том, что однажды там, в подворотне, убили светкиного папу, по пьянке – он тоже пил и водился с какими-то нехорошими людьми. Утром, когда тетя Нина вышла из своего подвала, то даже не поняла сначала, что это ее муж, дядя Витя – думала, пьяный какой лежит – у нас часто в подворотне пьяные спали. А потом перевернула его и закричала… С тех пор подворотня стала для меня настоящим испытанием! То мне казалось, что там бродят тени умерших и могут увлечь