Тамерлан. Дорога в Самарканд. Евгения Никифорова
имеет право казнить меня, – отвечал барлас, не поднимая головы. От его почтительности сквозило лицемерием. Ильяс мечтал выхватить кинжал и всадить в открытую шею.
– Я уже направил отцу весточку. Не сомневайся, он примет правильное решение.
Когда противник удалился, не утратив своей сдержанности, мальчишка резво соскочил с трона и опрокинул на пол кувшин. Тот жалобно треснул.
– Да что он себе позволяет?
Ильясу хотелось кричать, выть от одной только мысли о Тимуре и собственной беззащитности перед ним: почему хан наделил этого проходимца властью, почему возвысил? Неужели ненавидел сына? Был разочарован? При первом же знакомстве он отнёсся к Тимуру благожелательно, хотя в начале похода воевал с людьми из его племени. Ильясу оставалось наблюдать, как отец совершал ошибку за ошибкой, и ждать. Ждать момента, чтобы всё отыграть назад, показать истинное лицо чужака и в конечном счёте убрать с дороги.
«Письмо отправлено. Бекчик обещал, что в кратчайшие сроки повелитель обо всём узнает, – юноша огладил липкий лоб. – Не обязательно это будет правдой. Барлас освободил сербедаров, хоть и по наивности… Пусть дальше верит, что кадии и муфтии служат одному Аллаху. Кто докажет обратное? Проповедники покинули Самарканд. Значит, им есть что скрывать!»
Под тяжестью этих чувств Ильяс не заметил, как совершил оплошность: не стоило распространяться о письме. Тимур, напротив, не был ослеплён страхом и внимательно отнёсся к известию о донесении в Джете. Сразу, как покинул юрту, он нашёл преданных людей и велел сообщить, когда прибудет ответ, заодно перехватить гонца по возвращении. Приходилось просчитывать каждый шаг. И смотреть по сторонам. Тимур сомневался, что наместник ограничится ожиданием послания, – существовало множество способов избавиться от человека. Подговорить наёмников, отравить пищу, подрезать ремешок седла. Поэтому второе, что он сделал – усилил охрану. Окружил воинами дом Туркан-аги, увеличил количество нукеров, расставил барласов по городским точкам – заведениям, куда наведывались чины, – чтобы слушали сплетни и наблюдали. Из шестидесяти воинов не нашлось бы никого, кто бездельничал.
– Даже если умрём, то умрём праведниками, – задумчиво проговорил Хасан-богадур, сопровождая Тимура по улице. – Я бы не изменил решения, как и остальные в арбанах. Вы верно поступили, отпустив наших шейхов.
– Хан воспримет это иначе. Мы в большой опасности.
– А когда мы жили в хорошие дни? Когда Казан-хан, да простит его Аллах, воевал с эмиром Казганом? Или когда Казган рвал глотки за южные земли?
– Если покинем Самарканд, куда поедем? – Тимур внезапно прервал движение, устремив взгляд в пространство. – У нас не так много союзников. Мы не готовы дать бой. Также как тогда…
Складка прорезала лоб молодого предводителя.
– Нам нужен человек, имени которого будет достаточно, чтобы заставить врагов бояться.
– И кто же это?
– Казган.