Тамерлан. Дорога в Самарканд. Евгения Никифорова
сосватал вас с Ульджай, а он-то всегда знал, как всё устроить.
– Ты примешь моё предложение?
– Может быть. Есть одно затруднение, – скрепив за спиной руки, Хусейн встал перед другом, с интересом выжидая, когда у того закончится терпение. – Видишь ли, пару дней назад я получил вести, что Хаджи Барлас сговорился с правителем Ходжента и отобрал у тебя Кеш.
– Что? – Тимур резво вскочил на ноги.
– Куда я отправлю сестру? В степь? – эмир фыркнул, откровенно забавляясь. – Не только у меня дядя предатель.
– Времени не терял… Из плена сразу на коня и на трон!
– Не переживай, Чагуй Барлас уже собрал воинов для битвы. Без тебя не хотел выдвигаться.
– Хусейн, я не знал!
– Давай для начала с врагами разделаемся, потом будем свадьбы играть. К тому же я и сам отправляюсь на войну. Мохаммед-Ходжа не справится в одиночку, Бугай-Сальдур развернул войска на Балх, – Тбиат припал губами к пиале с кумысом, потом выдохнул. – Это была хорошая идея: отвлечь бадахшанских стервятников. Но за риски тоже платить приходится дорого.
– Ударишь сзади, пока он у Балха будет? – спросил Тимур, хотя и так знал, что Хусейн планирует именно это.
– Если что-то не так пойдёт…, – тот отвёл взгляд в сторону.
– Я из Кеша сразу к тебе.
– А потом свадьба.
Уговор скрепили крепким рукопожатием.
Глава 10
Младшие сыны не наследовали силу отцов. Хаджи опоздал с рождением, и этого оказалось достаточно, чтобы его отбросили в сторону. Когда племя выбирало нового главу, о нём как о возможном претенденте старейшины не думали: все присягнули Мухаммаду Тарагаю. Решение не подлежало спорам, Мухаммад был человеком чести – а честь стала такой редкостью, что ради неё одной легко прощали недостатки, коих, по мнению Хаджи, разве что Всевышний сосчитал бы. Тарагай предпочитал дипломатию войне, приглашал эмиров со всех, даже самых отдалённых, краёв улуса и необычайным образом мирил заклятых врагов – только бы избежать сражения. Он сумел увести клан от разногласий между Казганом и Казан-ханом, хотя обе стороны всеми способами пытались вовлечь барласов в конфликт. Но что касалось внутренних порядков – с этим бек не справлялся, а любое вмешательство расценивал как намерение лишить власти его семью. Вернее, единственного сына, над которым Тарагай трясся, как над жемчужиной. Тимур, желанный ребёнок и наследник, рано расправил крылья; мальчишке прочили великое будущее и поэтому окружили учителями – лучшими воинами Кеша, а также выбрали духовного наставника-мусульманина для воспитания характера. Годы были беспощадны к Хаджи, которому оставалось разве что наблюдать и надеяться: в отсутствие Тарагая судьбу племени решал ещё один дальний родич, Чагуй Барлас. Хитрый старик от своего не отрекался, держал оборону. Тимур же… На первый взгляд он напоминал отца – такой же сговорчивый и рассудительный, – но, как впоследствии выяснилось, в нём жили противоречия. Хаджи сравнил бы