Тамерлан. Дорога в Самарканд. Евгения Никифорова
личного имущества, так оно по праву отходило владыкам Хорасана. Те, конечно, обиды сразу припомнили, поклевали злодея напоследок.
Ловушка захлопнулась, Ильчи-Бугай-Сальдур получил сведения о ситуации в Бадахшане и сговоре барласов с мятежниками: якобы они, не совладав с войсками Хусейна, согласились принять дары от Тимура и тем самым преждевременно покончили с изнуряющей кровопролитной войной. Ничего светлого такое положение дел не сулило, могульский хан не прощал пораженчества, а к прочему, Бугай-Сальдур прекрасно знал, с кем столкнулся – он видел Тимура ещё при Казгане. Потому не проверил, соответствуют ли слухи истинным обстоятельствам, и без промедления объявил о подготовке к походу.
Но не ответные действия волновали хищника, который спланировал столь изощрённое представление. В глубине души Тимур предполагал, что Казгана прикончил кто-то из родственников, но чтобы Хисрау… Даже зятья, которые всю жизнь завидовали старику, от изумления не находили слов.
– Будешь молчать и дальше? – прорычал Мохаммед-Ходжа. – Я прикажу людям пытать тебя. Лучше облегчи душу сейчас!
– Хорошо, я скажу, – Баян-Кули фыркнул в бороду, словно находил происходящее забавным. – Вам любопытно, почему я сделал это. Так вот, знайте: Мавланзаде передаёт привет. Сербедары уже заняли Самарканд, а скоро подчинят улус. Пока вы враждуете за земли и золото, они, как тени, прячутся за вашими спинами. Попробуйте поймать!
– Что за вздор! – прокричали из толпы. Воины обменивались странными взглядами, вопрошая друг у друга, не пригрезилось ли им, не послышалось ли? Верно они поняли, что старик заключил сделку с нечестивцами худшего сорта?
А Тимур между тем вспоминал свой последний разговор с могульским ханом.
– Слава Аллаху, повелитель и Абдулла не стали свидетелями этого позора, – с горечью произнесла Ульджай. – Мы относились к вам, как к члену семьи. Я нарекала вас дядей!
– Моя семья умерла там, в Самарканде, – выдал Хисрау, ничуть не смутившись пылких речей девушки. – Тогда-то я и поклялся, на крови поклялся, что остаток жизни посвящу уничтожению ханской Орды.
– И чем смерть моего деда могла помочь?!
– Казган был не лучше чагатаидов. И потом, область крепко держал, с властью никак не хотел прощаться.
На мгновение Тимуру почудилось, что Ульджай вот-вот упадёт в обморок. Она прикрыла глаза, глубоко вобрала воздух в явной попытке очистить душу от мрачного впечатления, но затем, совладав с чувствами, повернулась к Мохаммеду-Ходже.
– Известно ли вам, как в Орде наказывают за предательство?
– По закону, ага, родственников и близких казнят без кровопролития, – учтиво сообщил в ответ.
– Мы ценим традиции. Я повелеваю закатать Хисрау-Баяна-Кули в кошму. Переломите хребет и расчлените суставы, а то, что останется, положите в гроб.
Пленник вздрогнул, посмотрел на девушку так, будто впервые её увидел.
– Он