Босс. Катерина Траум
не слышит грохота выстрелов, когда пули одна за одной профессионально прошивают два и без того истерзанных тела перед ней. Почти не целится, позволяя руке самой сделать то, чему училась столько лет: выживать. Слёзы застилают глаза от успевших пронестись эхом по столовой криков. Сэму повезло больше, первый же выстрел приходится в голову. Зато Майку достаётся три пули в грудь, прежде чем он замолкает. А Эми всё не может прекратить стрелять, пока вся обойма не выпущена вместе с её злостью в стены чёртового дома дьявола. По формам грузчиков ручьями течёт алая жижа, каплями на пол, отвратительным звуком смерти. Тяжело дыша, девушка с отвращением отбрасывает от себя ставший бесполезным пистолет и с тихим стоном обхватывает голову трясущимися руками, вцепляясь в волосы. Что произошло? Что она сделала?
Где-то далеко хлопает дверью больше ненужный Билли, заглушая её молящий шёпот растерзанного в щепки разума, отчаянный зов о помощи тому единственному, кого не хватает, кто способен не дать провалиться чёрную яму отвращения к себе, которая тянет к ней кривые когти:
– Папа… папочка…
Ноги не выдерживают, глухая звенящая муть в сознании опустошает и выдувает из неё сам фундамент личности, знакомые всем заповеди, первая из которых – «не убий». Стон перерастает в отчаянный вой, пока Эми падает на пол, видя одну черноту и яркие рубиновые струйки из пулевых ран, въевшиеся в память кислотой. Мысленно умоляет папу прийти и спасти её, как всегда, как в детстве, подуть на ранку и успокоить, обнять и не дать никому обидеть его маленькую Эм. Вот только она почему-то не чувствует ожидаемого удара и холодного мрамора под собой.
Ослабевшее и потерявшее всякий контроль тело обретает внезапную невесомость. Мир сжимается до тьмы и одних лишь ощущений, первым из которых становятся подхватившие её крепкие руки, горячими касаниями на спине и под коленями. Жгут.
– Ты умница, Амелия, – сквозь вату до неё добирается лишь тихий, властный голос, сейчас звучащий успокаивающе и на грани с нежностью. – Ты всё сделала правильно.
– Нет, – бездумно мотает она головой, пытаясь вытряхнуть этот настойчивый шёпот, но он только глубже запускает щупальца под кожу. Лучше он, чем чернота. Чем ненависть к себе. И сдаться так просто.
– Ты выбрала жизнь. Папочка тобой гордится.
Этого достаточно, чтобы окружающая разум когтистая лапа из забирающей и рвущей начала преображаться в мягкую, ласковую, качающую на волнах забытья. С ней просто надо подружиться, чтобы не разорвало. Эми с усилием распахивает остекленевшие мутные глаза, когда понимает, что её усадили на край стола – а горячие ладони скользят от коленей вверх беззастенчивым жестом. Приятное покалывание и жар, греющий образовавшийся после грома выстрелов лёд в животе.
Алекс уверенно встаёт между её ног, чуть задрав узкую юбку, а она даже не может возразить – ощущает себя податливой глиной. Внутри настолько пусто, что отчаянная попытка найти хоть крупицу себя не оправдывается. Всё растворяется, как упавшее в глубокий колодец,