Хохол – родимый край. Василий Николаевич Грибанов
маминых братьев. Потом мама спустилась в погреб посмотреть, что там осталось, а практически ничего, все съели – и картошку, помидоры, огурцы, капусту.
Мы больше месяца прожили у дяди, пока приводили дом в порядок. Побелили, на печке мама замазала все щели, чтоб негде было прятаться паразитам. Во время войны паразитов было много – вшей и клопов. Вши любят грязь и истощенное тело. Мыла не было, отсюда грязь. Перед тем, как переехать в дом, мама решила испечь хлеба. Натопила печь, и когда хлеб подошел, она его садила в печь, а по краям печи жгла солому, чтоб хлеб зарумянился, потом закрывала печку заслонкой. Это и есть подовый хлеб. Когда хлеб был готов, вынула его из печки.
По краям в углах грелись два чугуна с водой. Мама всех нас искупала, а белье – на противень и в печку. Было даже слышно, как вши трещали, лопались от высокой температуры. Первый день в своем доме мы были чистенькие. А маме не надо было рано вставать и готовить еду. И места всем хватало: на печке и на полатях. С продуктами была проблема, хотя у нас была закопана картошка и рожь. Мама как-то сумела договориться с соседкой, она нам заняла до весны картошки и муки.
Я упустил один случай. Это было во время оккупации. Однажды вышел на улицу погулять. Проходя мимо канавы, я увидел баночки круглые, на крышке рисунок красного цвета. Я взял эти баночки, залез на печку и играюсь. У мамы брал молоко немец. Он очень высокий, заходит в хату, видит меня и кричит: «Матка, нихт, киндер!» он меня снял с печки, забрал эти баночки, а сбоку у них колечки, это маленькие мины. И он показывает маме: дернешь за кольцо, бух, капут. После этого я трофеи не брал в руки, мама запретила. Гадал мне очень умный человек, сказал: «Ты давно должен был погибнуть, но проживешь не менее 86 лет, может, больше».
Весна 1943 года
Март месяц приближался к концу, солнышко грело все сильней. Побежали ручьи, снег осел. Ночных заморозков не стало. Лед на реке поднялся горкой. Заиграли лога, поток воды увеличился, лед начал трескаться, а на реке Девице начался ледоход. Весна была дружной, воды в реке было много.
Мы утром с мамой вышли на гумно, вода до сараев не дошла метров 20—25. Мама говорит: «Такого разлива воды не было никогда. Вода дальше ольхи не выходила».
На Казенном мосту создался затор. Народу на мосту было много, в основном инвалиды Отечественной войны и пацаны. Приехали взрывники-военные, продолбили две лунки во льду, заложили заряд, нас всех с моста увели подальше, зажгли бикфордов шнур, и когда он догорел, произошел взрыв. Лед тронулся, льдины ударялись о двутавровую балку, мост содрогался, сильно высокий уровень воды был, такого никогда не было. Даже двутавровую балку развернуло градусов на 20—30. По реке Девице в этот год текла алая вода. Да, видно, вся земля была полита кровью. Люди брали воду в ладони и смотрели: действительно, вода изменила свой цвет. Но это было так на самом деле. До взрыва проехал паренек верхом на лошади в сторону Староникольского. Лошадь сбросила седока