Русский ориентализм. Азия в российском сознании от эпохи Петра Великого до Белой эмиграции. Давид Схиммельпэннинк ван дер Ойе
Петр прибыл в Саксонию для празднования женитьбы своего старшего сына Алексея на германской принцессе145.
Император не выразил большого воодушевления во время беседы с Лейбницем, но переписывался с ним на протяжении последующих пяти лет и спрашивал о более конкретных предложениях по созданию учебных институций146. Сам термин нравился Петру, на которого оказало благоприятное впечатление посещение в 1698 г. Королевского общества. В 1717 г., во время своей второй большой поездки по Европе, Петр вел интенсивные переговоры с членами Французской Academie des Sciences, которая сделала его членом Академии hors de tout rang147/148. Восемь лет спустя, 27 декабря 1725 г., состоялось первое официальное заседание Российской Академии наук.
Лейбниц, скончавшийся в 1716 г., не застал открытия Академии (как и Петр, умерший от болезни в январе 1725 г.). Возможно, преждевременная кончина уберегла Лейбница от разочарования: он не увидел, что учреждение, возникшее на берегах Невы, в нескольких важных аспектах отличается от его замысла. Наиболее бросающимся в глаза отличием стало отсутствие отделения педагогики. Лейбниц, страстно увлекавшийся вопросами образования, всегда подчеркивал, что академические институции Петра должны быть активно вовлечены не только в исследования, но и в преподавание149. Эта рекомендация, как и многие другие, была отражена в Сенатском проекте января 1724 г. о «социетете» (обществе), а также университете и гимназии (средней школе)150. Однако, когда в следующем году Академия открыла свои двери, упоминаний об университете уже не было. Гимназия при Академии сохранилась, но она всегда находилась в тени блестящих исследовательских институтов151.
В различных предложениях Лейбница для образованных обществ постоянно говорилось о необходимости изучать Азию152, и его предложение о российской Gelehrt Collegium не стало исключением. Уже в 1712 г. в письме, написанном после встречи с императором в Торгау, Лейбниц выражал надежду, что «ваше высочество может соединить Китай с Европой» посредством распространения наук153. Однако в Сенатском проекте 1724 г. были выделены лишь три отдельных сферы – математика, физика и естественные науки, гуманитарные науки – без дальнейших уточнений154.
Появление в Академии ориенталистов, таким образом, произошло скорее по воле случая, чем в результате продуманного плана. Когда чиновники петровской России занимались набором иностранных ученых для молодого учреждения, они обратили внимание на гимназического учителя из Кёнигсберга Готлиба-Зигфрида Байера155. Человек большого лингвистического таланта, он самостоятельно выучил китайский и арабский в дополнение к древнегреческому и древнееврейскому, которыми овладел в университете. Чтобы привлечь прусского полиглота, Академия предложила ему на выбор три кафедры – античности, российской истории и восточных литератур. Байер выбрал последнюю и оставался в России вплоть до своей смерти в 1738 г.
Василий
Там же. С. 119; Пекарский П. История императорской Академии наук в Петербурге. СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1870. Т. 1. С. XXI–XXII.
Герье Вл. Отношения Лейбница к России и Петру Великому. С. 133– 200; Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1: Введение в историю просвещения в России XVIII столетия. СПб.: V тип. тов. «Общественная польза», 1862. С. 25–33. Патриотично настроенные русские, сочтя германское влияние на свои академические институции неприятным, постепенно понизили роль Лейбница, см.: Пекарский П. История императорской Академии наук в Петербурге. С. 32–33.
Вне всех категорий (
Vucinich Al. Science in Russian Culture: A History to 1860. Stanford, CA: Stanford University Press, 1963. P. 65–66; История Академии наук СССР / под ред. К. В. Островитянова и др. Т. 1. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1958. Т. 1. С. 30; Hughes L. Russia in the Age of Peter the Great. P. 307.
Vucinich Al. Science in Russian Culture. P. 46–47.
История Академии наук. Т. 1. С. 32–33.
Бартольд В. В. Соч. Т. 9. С. 31; Vucinich Al. Science in Russian Culture. P. 78–80.
Franke O. Leibniz und China. P. 173–174.
Герье Вл. Отношения Лейбница к России и Петру Великому. С. 133.
Бартольд В. В. Соч. Т. 9. С. 31–32.
Babinger F. Gottlieb Siegfried Bayer 1694–1738: Ein Beitrag zur Geschichte der morgenlandischen Studien im 18. Jahrhundert Leipzig: Otto Harrasowitz, 1916; Пекарский П. История императорской Академии наук. С. 180–196; Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М.: Наука, 1977, С. 52–54; Кононов А. Н. История изучения тюркских языков в России: Дооктябрьский период. Л.: Наука, 1972, С. 31–33.