Прогулки с лектором. Дмитрий Кожушко
достаточное?
– Вот и подумай, это тебе в качестве домашнего задания, – стараясь скрыть довольное выражение лица, я отвернулся и сделал вид, что занят созерцанием неба.
***
А что, если представить вдруг какое-то обстоятельство, которое вполне вероятно случится в жизни. Но не вскользь, а прочувствовано, хорошенько присевши на это, во всех подробностях, со всеми вытекающими, представить так, чтобы поверить на какое-то время и даже помучиться успеть и обреченностью и угрызениями совести и отсутствием выхода и одиночеством, закономерно последовавшим вслед за этим. Так вжиться, что потерять, опять хоть ненадолго, связь с реальностью, а от себя родного оторваться, от своей орбиты, преодолеть притяжение, растеряв изрядное количество этих незаметных, но ужасно крепких нитей-связей. С болью и хрустом, как позвонки при растяжении, ступенчато преодолевая взаимную вдавленность – итог многолетней работы силы тяжести и веса собственного тела. А потом вернуться, рассмотреть в себе произошедшие изменения. Может, конечно, их и не окажется, все зависит от того, насколько скорость наша при этом будет близка к световой. Хотя почему только скорость, как производная пространства и времени, почему каждая из пары составляющей ее при достижении каких-то критических значений не может привести к образованию стойкой и необратимой изолированности меня того, кого я покинул, пустившись в это опасное приключение, от меня, вернувшегося.
Но более интересно другое – как судьба отреагирует на подобные выверты. Шаг за шагом пройти по этому альтернативному ответвлению, может и абстрактному, хотя с какой стати неродному и первому встречному доверяться так. Нет, здесь уж по наболевшему тогда, наступление чего ждешь с содроганием, сама мысль о чем тебе страшна и неприятна. С тем же чувством, с каким заглядывают в бездну, подавляя головокружение, ты примеряешь на себя эти одежды. В какой-то степени помогает это сделать и опять же утешительна, хоть вскользь и пунктирна, мысль малодушная, что ты это всего лишь представляешь и это не действительность. Но, однако, не будь она столько вскользь и пунктирной, сохранить рассудок было бы задачей не из легких. Пройдя до самой синей дали, докуда еще никогда не доходил, и, вернувшись, кстати, неожиданно легко, не рассчитывая, что обратный путь станет столь разительно легким по сравнению с дорогой туда, и даже подозрения по этому поводу посетили – а не было ли это ходьбой по кругу. И после этого краткого, но вязкого возвращения, полным разочарования или, наоборот, воодушевленным, в зависимости от результатов твоего путешествия, как интересно после всего судьба отреагирует на твою отлучку, вернее попытку отлучки с тропинки, строго закрепленной за тобой? Не изменишься ли ты настолько, что не влезешь в уготованную тебе ячейку? Ведь мысленная концентрация или концентрация внимания на чем-то вносит в эту систему дополнительное отношение, и лишь от характеристик отношения и системы зависит, достигнет или нет изменение системы критического значения – предела нашего восприятия (то ли из Канта, то ли их Ходжи Насреддина). И судьба