Бабочка под стеклом. Литературно-перестроечный коктейль с ощутимыми нотками мистики и криминала. Людмила Филатова
что-то новенькое проклюнулось?..
Но и философия – не мой хлебушек… Не мой!
Скрипнув половицей, на общежитейскую кухню прокрался, судя по облезлости, тоже общественный котяра и сразу же запрыгнул на холодильник. Перекошенная дверца вывалилась, повиснув на одной петле, и кот, заглянув внутрь, вполне отчётливо произнёс: «Умр-р-р-у…»
– И я… – вдруг согласилась Елена, и, оставив на чьём-то столе недопитый стакан, ринулась вниз по лестнице.
Неловко боднув дверь на выходе, она ошалело потёрла ноющее колено. – И зачем приходила?.. Лечиться надо! Вот и – вся любовь…
А стакан-то… надо было убрать! Непременно свара начнётся, а кто зачинщик?..
Хуже непрошеного гостя – только доморощенный хам, хотя, в данном случае и не совсем доморощенный…
Укутав нос в воротник, она опять ушла в размышления:
– А ведь Аркашка-то… – припомнив вдруг его напыщенный дурацкий вид, невольно ухмыльнулась она, – явно кого-то себе завёл: постригся, нагладился, и уже целые сутки – трезвый! А вчера, когда жарил яичницу, конечно же, из «моих» яиц, даже улыбался…
Вот уже лет восемь, включая и три после развода, Елена пыталась выдать мужа «замуж».
– Женить такого невозможно, никакой инициативы…
А вот выдать за жену – можно. Не дурак, зарабатывает прилично, и внешность, когда умоется, – очень даже ничего! Пил бы поменьше…
Во вторник, наконец, позвонил «этот Игорь»… Лена вынесла его рукопись, но он усадил её в машину: «Покатаемся?»
– А почему бы и нет? Семеро по лавкам не плачут. Сначала хотела детей, не получалось. А потом – зачем они от алкаша?..
Ездили, молча, до темноты. Город, казалось, ссутулился под тяжестью тяжёлых осенних облаков. Витрины магазинов всё ещё радостно пялили на прохожих свои квадратные, уже слегка зарёванные, глаза.
– Ну, вот… Наконец, и дождь… – отметила про себя Елена. – Да приличный какой!
А иномаркам – хоть бы хны. Шныряют, при полном отсутствии видимости, по три в ряд, да ещё и – цепью! Вот где деньжищи-то… Но ведь, как наживались, вернее, воровались, – так и улетят… Настоящие богатеи на таких не раскатывают, экономят! Оттого и – богатеи.
Не верю я в русских миллионеров. – Невольно отмахнула она рукой. – Другие у наших – и цели, и счёты, и ценности: волюшка – во главе угла!
Пожируют, пожируют, да и пропьют всё, или на баб спустят: ведь от злого радения добра не бывает… А как «ням-ням» захочется, опять коммунизм строить начнут или в другие «высшие» материи ударятся.
А вот – нерусские, это уже другой разговор. Этим – вперёд, и с вымпелом! Но ведь оглянутся когда-нибудь, а жизни-то и не было, – один вымпел…
Её вдруг сильно тряхнуло, и Елена обнаружила, что едут-то они уже пригородом, вернее, грязными всклокоченными пустырями за ним. Потом машина Игоря вырвалась на бетонку и бесшумно понеслась вдоль полей и узких, уже облысевших к зиме