Дорога в небо. Максим Басков
выступлениями и безмолвно признавали вашу победу в нелегком состязании. А оно было, хотя вы, наверное, не замечали его. При ваших способностях, работоспособности, характере уклоняться от борьбы сейчас – это абсурд. Вы уезжаете, когда вам нужно сейчас быть здесь. Видимо, вам неинтересна тема или вы устали бороться с собой. Но вы в расцвете сил и возраста и должны справиться. Давайте я проверю вашу работу. Напишите ее хотя бы на тройку в вашем представлении. Никто, конечно, вам ее не поставит. Боритесь с собой. Или, это, конечно, хуже, поменяйте руководителя и даже тему. Выберите Ирину Михайловну. С ее устремленностью к победе вы точно все доведете до конца.
Я немного растерялся и не знал, что ответить. Про диплом не хотелось думать совсем. Но не думать о нем было невозможно. И мысли, которые выгрызали из меня живые куски, я просто прибил решением не писать и не защищать эту работу. Запасся оправданиями и почти совсем уже о нем не переживал. Пока кто-нибудь не напоминал мне об этом. Сейчас вот Учительница.
Одно из главных оправданий не написания диплома звучало так: когда я пришел в первый день в университет, в кабинете, где у нас должна была быть лекция, заканчивала принимать экзамен Учительница. Она не выслушивала заученный ответ студента. Она вела с ним какой-то потрясающий диалог. Сразу про нескольких писателей. Улыбаясь и даже смеясь иногда. Я замер и слушал. И я сразу понял и даже, наверное, решил, что для меня, а для меня никогда не имели значения оценки, я всегда с каким-то презрением относился к стремлениям получить во что бы то ни стало пятерки, так вот, я вдруг понял, что для меня главной оценкой моей учебы в университете может быть оценка Учительницы. И я эту оценку получил. Это моя защита. Мой диплом. Это мое оправдание. По-своему красивое. Но оправдание. Сил на написание диссертации у меня не было. И сил что-то отвечать тоже. И, похоже, я тупо молчал в трубку.
– Максим, вы здесь, вы меня слышите?
– Да-да, слышу вас отлично. Вы абсолютно правы – абсурд. Кругом абсурд. И я правда не знаю, что делать. Мне это очень-очень неприятно и очень не нравится. Но я не могу. Я правда не могу.
Я немного успокаиваюсь и перехожу в какой-то другой темп разговора и мысли.
– Это ведь не в первый раз. Знаете, сколько таких раз у меня было уже? Таких вот провалов. Я уже и считать устал. Нет, были, конечно, и достижения… Я вот, знаете, давно уже как-то, лет десять назад, был на охоте. Мы ходили целый день по полям, охотились на перепелок. Они вспархивают перед тобой, ты стреляешь. И вот я подстрелил одну. Пошел к ней. Недалеко, шагов двадцать. А я ее только ранил, и она пытается взлететь. Она подпрыгивает, делает какие-то невероятные кувырки в воздухе, высоко подлетает, метра на три, но лететь не может, падает тряпкой, снова подпрыгивает, пытается взлететь. И так, пока я не подошел и не поймал ее руками.
– Максим, не говорите чушь. Раненая птица, Господи. Вы мне еще расскажите, как вы чайку подстрелили. Вы уже в дороге?
– Да, мы сегодня