Неподвижно лишь солнце любви. Николай Фёдорович Шахмагонов
замечаниями. Над ним словно издевались.
Между тем, главный редактор обещал ему дать недельку на подготовку материалов для журнала, и Синеусов собрался провести её вместе с детьми в Доме отдыха «Подмосковье». Уже и путёвку взял, причём опять же не без помощи главного, который и звонок организовал, чтобы устроили в хороший номер. Но в последнюю минуту Синеусов понял, что этот его рабочий отдых только масла в огонь подольёт, а потому отправил отдыхать с детьми свою маму.
А тут ещё главный редактор поторопился с выдвижением его на должность уже не ответственного секретаря, а своего заместителя, ускорив увольнение полковника, который вполне бы ещё мог послужить несколько лет. Обстановка в коллективе обострилась ещё более. И, хотя теперь никто ничего не отваживался сказать ему в глаза, поскольку дело о назначении решилось, и оставалось лишь дождаться приказа, изменившееся к себе отношение он чувствовал постоянно.
В верхах происходило что-то непонятное. Кадровые перестановки стали делом привычным. Блатные стремились в группы войск, поскольку там ожидалась раздача лакомых кусков, причём немалых. К участию в дележе пирога допускались «достойные», разумеется, в первую очередь те, кто готов был поделиться с благодетелями, туда их направлявшими. Здоровые силы, которых в армии всегда большинство, пытались помешать всем этим безобразиям, но у здоровых сил в смутные времена возможностей всегда меньше. Смутные времена выдвигают на первые роли деятелей, которых Иван Лукьянович Солоневич метко окрестил ублюдками и питекантропами.
Министр обороны ринулся омолаживать кадры, увольняя без разбора, во-первых, всех, кто старше по возрасту его самого, во-вторых, тех, кто, по его мнению, староват для службы. Изгонялись опытные и, что главное, честные и порядочные люди – люди, сильные волей, которые способны были помешать насильственному развалу Державы и армии. Взлетали на высокие должности выскочки, бездари и хапуги, которые ничему помешать не могли, да и вряд ли бы захотели. Не все и не сразу поняли, что шла подготовка к развалу СССР и к уничтожению боевой мощи Советской Армии. Но, даже на фоне этих стремительных выдвижений, назначение Синеусова казалось слишком странным. С должности корреспондента, минуя должность начальника отдела, сразу в заместители главного редактора! Такого прежде не бывало. И вот он, Александр Синеусов, привыкший относить себя к людям порядочным, людям честным и добросовестным, ощутил с ужасом, что оказался по одну сторону баррикад со всякого рода негодяями. О высоком его назначении и о направлении представления на досрочное присвоение очередного воинского звания быстро стало известно не только в журнале, где он служил, но и в других изданиях.
А вскоре последовало ещё одно поручение, очень похожее на первое, при выполнении которого тоже нельзя было не покривить душой. Кто-то мог сказать о нём с завистью, что попал, мол, парень в струю, но Синеусов оценил это иначе: не в струю он попал, а в капкан. И выдвижение, и досрочное присвоение воинского