Путь домой. На Север и обратно. Андрей Владимирович Останин
работы – дату на титульном листе поменять. Завтра и поменяю, аккурат перед выступлением. А сейчас поважнее дела есть.
Мофей озадаченно почесал затылок и удручённо хмыкнул.
– Оно, конечно, вам видней – образование у вас, и другие никчёмности… Да только был я в том походе, пять лет назад. Морду нам тогда расквасили знатно! Всерьёз опасаюсь, что по тому же плану – огребём по тому же месту!
Начальник штаба почесал кончик носа, глянул на Мофея так, словно приметил только что. Спросил строго, без скидки на старинное знакомство.
– А ты чего припёрся в штаб, гвардеец? Завтра в поход выступать, а он шляется тут, оперативную обстановку осложняет.
И прищурился внимательно, взглядом нехорошим Мофея царапнул.
– Ты не агент контрреволюции, часом?
– Гончар миловал, – искренне промолвил Мофей и в доказательство святым кругом лицо осенил. Может и не к месту, зато от души.
– А чего хотел? – помягчел лицом начальник.
– Жалование хотел получить! – решил не юлить Мофей, поскольку честный дурак для начальства не в пример симпатичнее пронырливого умника. – Порядочному гвардейцу и выпить не на что. Непорядок!
– На! – командир озлобленно выдернул из стола ящик и высыпал перед Мофеем пять медяков. – Вся полковая касса! Забирай и вали в свой кабак! А то ползают тут без дела… Ни войны с вами, ни поэзии!
Мофей тщательно собрал медяки и ссыпал в карман штанов. Хоть бы чуток штаны к полу оттянулись!
– Ну, не стану мешать, – громко щёлкнул каблуками и, по уставу, боднул перед собой воздух. – Пойду. А то и верно: припёрся дурак учёного учить. Каждому своим делом заниматься надобно!
Вышел из зала и тихонько, чтобы не спугнуть чужое вдохновение, притворил дверь. Пробурчал под нос с сожалением.
– Вот ведь как неслабо нахлобучило! А теперь всё, почитай пропал человек. Поэты, они все по жизни контуженные. Похуже, чем из полковой мортиры! Обычному-то человеку в рифму разговаривать ни к чему, просто два слова связать – уже удача. Ишь, перья у него обгрызенные… А не суй куда попало!
Вышел из штаба, махнул часовому и порадовался, что не стал с новым начальником планами гражданской жизни делиться. А то и пяти медяков бы не видать, вот те круг!
* * *
Дальше, вымощенная камнем, дорога привела прямиком к полосатой будке с кривым шлагбаумом. Навстречу кряхтя поднялся седобородый гвардеец – старый, добрый знакомец, что не раз укладывал подгулявшего Мофея в своей будке, подальше от строгих, командирских глаз. Старый воин держался прямо только благодаря стальной кирасе, и Мофея не раз подмывало под неё заглянуть. Грызли серьёзные сомнения: а есть ли там вообще человеческое тело?
– Привет, старый! Всё бдишь?
– Можно и так сказать, – привычно отозвался тот и сухонькой ручкой похлопал коня по изогнутой шее. Как и все гвардейцы, страж ворот носил форменные серые штаны и рубаху – вот только степень ветхости одежонки вызывала опасения. Мофей-то, в честь праздника, вырядился во всё новое. Кольнуло вдруг в душе – мог бы и старому рубаху прихватить из каптёрки. Да ладно, не все уходят,– утешил себя привычно, – авось, кто и прихватит. А возвращаться, говорят,