Змеиный Зуб. Ирина Сергеевна Орлова
и свирели. Артисты не стеснялись исполнять по кругу одни и те же танцевальные мелодии, но потом вдруг перешли в минор. Прислушавшись к музыке, Валь тихонько промычала себе под нос:
– Зов не погаснет, зов не утихнет.
Подчиняйся ему, отдавайся ему.
Остров воззвал, на страх твой, на гибель.
– Это пение Дола? – догадался Сепихнор.
Валь кивнула. Загадочный и монотонный напев нравился ей в детстве. Но потом стал символом разлуки.
– Ма, – Сепхинор перестал болтать ногами и коснулся её рукава. А затем проникновенно взглянул ей в глаза. Его лицо, уже такое породное, видирское, даже в столь юном возрасте казалось лишённым детской наивности. – Почему лорда Вальтера считают мёртвым, если он просто ушёл в Дол?
Со времён последней встречи с отцом любое упоминание о нём обычно ввергало Вальпургу в тоску. Но теперь ей было наконец спокойно, будто бы она примирилась с мыслью о том, что его нет. И хотела, чтобы Сепхинор на её примере с достоинством принимал факт смерти. Она с готовностью объяснила:
– Дол Иллюзий – это как бы… врата в иной мир для самых избранных детей Великого Аспида. Таких, как твой дедушка. Ещё при жизни он был из тех немногих, кто прошёл пятое испытание ядами, которые теперь уже и не проводят даже. При его правлении остров отвечал нам взаимной любовью, и почти никого не хоронили от змеиных укусов. А потом Змеиный Зуб позвал его. Он стал беспокойным, забрал нас с мамой из замка в Девичью башню и передал дела брату, а сам много занимался змеятником. Пока однажды утром, на самом рассвете, когда я сидела в гостиной, читала и делала вид, что просто рано встала, а не просидела там всю ночь, он спустился из спальни, одетый в походное. Поцеловал меня и ушёл, и его Кобран уполз за ним. Так я оказалась последней из нас, кто его видел. А рендриты из Дола потом дали нам знать, что он упокоился там, в никогда не остывающей земле Дола, принятый Аспидом с улыбкой на устах. Но не бойся, малыш; умирать всем приходится, просто мы стараемся об этом не думать. Жизнь в том и заключается, чтобы забывать о смерти. А такими, каким был его светлость Вальтер, рождаются очень немногие, и они будто бы не чувствуют разницы между нашим миром и иным. Не боятся. Поэтому они особенные. Рендр никогда не будет требовать от тебя прийти к нему и умереть, он взывает лишь к тем, кто к этому действительно готов и хочет этого.
– И такие, как живущие там рендриты, предсказывают будущее?
– Ну… – Валь неловко улыбнулась. – Не все. То есть…
– Ну, то есть местные жрецы ближе всех к Рендру. И к Привратнику Дола. И поэтому они предвидят по-настоящему, а не как па. Верно?
Баронесса едва сдержала смешок. Кто-то говорил ей, что Сепхинор уж слишком умён для мальчишки его лет, и она всегда была такого же мнения. Ей было с ним интереснее, чем с мужем, едва ли не с самого его рождения.
– Да, но они и сказать об этом не могут. Из Дола нет обратного пути. То есть они не имеют права передавать мирянам то, что открыл им Рендр, они как бы уже перешагнули черту. Но вообще-то, милый, у твоего отца тоже есть