Рюммери. Сергей Игоревич Пахомов
не ты говорила, что со мной намного интересней, чем на огороде?
– Уж лучше на огороде спину гнуть, чем с мертвецами возиться. Не этого я хотела.
– А что тебе мешает заниматься тем, чем хотела?
– Когда я повзрослею, меня ждет судьба всех девочек. Выйду замуж, нарожаю деток. Хлев, огород, дом… Если, конечно, кто-то позарится на такое лицо, – ее голос задрожал. – А так хочется любви. Настоящей. Которая без огня согревает.
– Где ты услышала эти слова?
– Н-не знаю, – в глазах уже забили роднички. – Сама придумала от безиходости.
– Правильно – безысходности.
– Б-благодарю, – родники превратились в реки. – М-мне в жизни еще пригодится это слово.
– Рюммери, у тебя красивое лицо.
– П-почему тогда другие дети дразнятся? Даже взрослые кривятся, глядя на меня.
Староста вздохнул.
– Рюммери, уж кому и стоило бы горевать, так это мне. Я многое сделал для деревни, где меня на дух не переносят. А мой единственный друг – девятилетняя девочка, ноющая о своем уродстве.
Он положил руку на плечо Рюмси.
– Но девочка эта – самое удивительное создание, что я встречал – а повидал я многое, – и ее переживания смехотворны, подобно тому, как лиса, выросшая среди крыс, беспокоится о том, что ее огненно-рыжий хвост не такой облезлый, как у остальных. – Он убрал руку с плеча, и „умный” палец снова поднялся. – Будешь переживать о том, что думают другие – проживешь чужую жизнь.
Его приятное лицо, прищур глубоких серых глаз и тонкие, вечно ухмыляющиеся губы как будто специально были созданы для того, чтобы учить жизни. Когда староста состарится и отпустит бороду, из него выйдет идеальный мудрый старец.
Рюмси не смогла удержать улыбку при этой мысли. Реки иссохли. Порой и так бывает.
Тем временем староста подошел к промежутку между стеллажами и стянул покрывало. Рюмси увидела человеческий скелет. Его вычищенные добела кости совсем не походили на грязные стручки, которые находят собаки. Скелет не выглядел жутко, Рюмси нашла его даже забавным.
– По нему я изучал строение костей, – объяснил староста. – Что ты видишь?
– Кости и вижу. Человеческие. Наверное.
– А подробнее можешь рассказать о человеке, которому он принадлежал?
– Надеюсь, это не девочка, которая спустилась не в тот подвал? Прости, – извинилась она, когда староста нахмурился. – Он мог принадлежать кому угодно.
– Но человек был богат?
– Не знаю, у богачей разве кости другие?
– А много у него было друзей?
Рюмси снова пожала плечами.
– Принес ли он какую-нибудь пользу деревне?
– Без понятия. Обычный скелет, хоть и первый, что я увидела.
– Обычный скелет, который не говорит нам ничего. Хороший или плохой, богатый или бедный… Все мы умрем, превратившись в кости. Так не лучше ли заниматься тем, о чем мечтаешь? Ведь жизнь одна.
– А кормить меня тоже мечта будет?
– А чем бы ты хотела заниматься, если бы не нужно было переживать