Рюммери. Сергей Игоревич Пахомов
чем смогу.
Рюмси прикусила нижнюю губу, прекрасно осознавая, какое жалкое зрелище сейчас являет собой: просит о помощи людей, которым, должно быть, самим нужна помощь.
– Рюмси, ты сейчас что угодно скажешь. Где же ты еду добудешь? Земля не родит, еды все меньше и меньше, – сказала тетя дрожащим голосом.
В комнату вбежал мальчик. Высокий и худощавый, на вид не старше Рюмси.
На его груди поблескивал серебряный медальон в форме полумесяца – каждый житель деревни носил такой.
– Она может ходить со мной за наживой! – выпалил он.
– Брэкки, сынок, – проговорила женщина, – ты думаешь, твои… поиски долго продлятся? Долго кормить нас будут? И не забывай, как это опасно.
– Простите, – вмешалась Рюмси, – но если вы родного сына отпускаете за этой «наживой», то к чему за меня переживать?
Рюмси взглянула на тетю, но та отвела глаза.
– Не вмешивайся. И не смотри на меня так, будто я тебе что-то должна. – На лице женщины проступили слабые признаки раздражения. – Ты мне никто. Это из-за тебя моя сестра умерла! От тебя одно несчастье…
– Мама, перестань, – воскликнул Брэкки. – Мы уже об этом говорили. Папа ведь не против.
Тетя немного помедлила:
– Можешь остаться в этой комнате, – холодно сказала она перед тем, как уйти.
Брэкки выдохнул и улыбнулся невероятно красивой улыбкой, которая совершенно не подходила к его круглому веснушчатому лицу – будто принадлежала не ему.
– Я знал, что она тебя не выгонит. У нее доброе сердце. Но все равно нервничал, – признался Брэкки. – Не сердись на маму, времена и правда тяжелые.
Рюмси кивнула – знаю.
Брэкки почти не изменился. Она давно не виделась со своим двоюродным братом. Счастливчики, конечно, немаленькая деревня, но все же это было странно.
– Да не хмурься ты. Не выгонит она тебя. – Брэкки легкомысленно махнул рукой. – А какие она лепешки делает! Объеденье! Знаешь, из чего? Никогда не поверишь. Из разных корешков и трав.
На его лице снова появилась «чужая» улыбка.
– Поверю – день на дворе.
– Точно, – он громко рассмеялся. – Попасть-пропасть, сколько ж мы не виделись? Сто лет, наверное. Как ты, сестренка?
Последнее слово вызвало у Рюмси боль:
– Ты меня спас?
– А то! Когда нашел, ты лежала без сознания. Мы с папой и принесли домой.
– А мои братья… отец? Они оставались в доме, когда…
– Прости, но, думаю, они мертвы, – произнес Брэкки, стараясь не смотреть Рюмси в глаза.
– Ты видел их тела? – спросила она, изо всех сил пытаясь дышать спокойно.
– Нет, конечно, – покачал головой мальчик. – Но от большинства домов ничего не осталось. Никто бы не выжил после такого.
Перед глазами Рюмси появился плачущий младший братик. И старший – пытающийся ее защитить. И отец…
Она чувствовала вину перед братьями, больше всего сожалея о том, что они лежат в одной «могиле» с человеком, которого она называла отцом. Она не чувствовала радости от его