Рюммери. Сергей Игоревич Пахомов
ситуацией, – произнес он с легким упреком в голосе. – Кир, мой… друг, говорит: ограбить можно живых, мертвым имущество ни к чему.
Рюмси представила, как кто-то рыщет по развалинам ее дома, где лежат тела ее родных.
– А Короч? – Рюмси будто выплюнула это имя.
– А что Короч? Как будто он староста.
Рюмси лишь хмыкнула. Все знали, что, избавившись от старосты, Короч стал главным в Счастливчиках.
– Ну, он вроде как недоволен, но поделать ничего не может, – снова пожал плечами Брэкки. – Времена такие, приходится выживать. Понимаешь?
– Да, – она приняла его последние слова осторожным кивком, – я понимаю тебя, но все же…
Рюмси немного помедлила и добавила:
– Твой друг все правильно сказал. Мертвым ничего не нужно. Только нам-то зачем их ценности?
– Как это, зачем? Затем, что ценное добро можно обменять на еду.
Девочка вспомнила, как брат рассказывал о заезжих торговцах, которые меняли ценные вещи на пищу. Но их семья к ним не обращалась – из-за отсутствия чего-либо ценного…
– Понятно. А опасность, о которой говорила тетя – из-за обвалов?
– Не совсем. Обвалы – еще не самое страшное, – слегка виновато сказал мальчик, хотя явно обрадовался, что она согласилась. – Завтра увидишь, отдыхай.
Оставшись одна, Рюмси огляделась. Кроме кровати, в комнате больше ничего не стояло. Девочка остановила взгляд на стене: один участок явно отличался.
Камни, из которых строили дома в Счастливчиках, были почти белые, если не считать мелких разводов, похожих на застывший коричневатый дым и серую паутину, гонимую ветром. А еще они поблескивали капельками соли. Но строили дома столь искусно, что казалось, будто жилье состоит из цельного куска камня, даже места склейки никто не мог разглядеть.
Дыру в стене хоть и заделали хорошо, но она все же выделялась своим грязным цветом и трещинами, походившими на черные молнии – точно гнилой зуб на белоснежной улыбке. Рюмси сглотнула, поняв, что тут кто-то умер.
Вернулась тетя, поставив перед Рюмси глиняную миску с похлебкой и лепешку. В ноздри ударил теплый вкусный аромат.
– Тебе нужно поесть, – холодно проговорила женщина.
– Благодарю вас.
– Если действительно благодарна, – бросила через плечо тетя, выходя из комнаты, – то покинешь нас.
Похлебка была наваристой и не такой жидкой, как привыкла Рюмси, в ней даже плавали кусочки мяса. Девочка помедлила лишь мгновение перед тем, как наброситься на еду.
Съев все до капли, Рюмси вылизала миску. Затем упала на кровать и разрыдалась – она все еще любила отца и скучала по нему. Любила братьев. Любила эту жестокую и несправедливую жизнь. Оставался один-единственный выход: набраться терпения и выдержать все, что ее ждет. Ведь она осознавала – дальше легче не станет.
3
Рюмси осторожно сделала первый глоток. Жидкость обожгла язык, десны и даже зубы, спустилась по глотке, безжалостно терзая плоть. Отец учил: горячее еда – надольше обманешь желудок. Рюмси надеялась