Антихорошесть. Путь от маленькой девочки к пробудившейся женственности. Татьяна Сарапина
минут. Я боялась, что никогда не выйду из этого состояния, почти поверила в своё безумие.
Бессильная, я снова погружалась в тишину. Вопросы, обвинения, гнев плавно рассеивался в пространстве, медленно затягивая меня в пропасть отчаяния.
Это было похоже на паранойю.
Я ликовала от мысли, что раскрыла лживую сущность Творца, а в следующее мгновение казалось, что я маленькая букашка. Ни то, что Творцу, никому в этом мире нет до меня дела. Я мешаю всем своими слезами, врачами, разговорами, присутствием. Людям трудно со мной, а мне трудно делать вид, что все хорошо. Я старалась улыбаться и выполнять свои обязанности мамы, жены, дочери. Общалась с клиентами и коллегами по телефону, обещала вскоре вернуться на работу. Убеждала себя, что все будет хорошо: есть работа, семья, здоровье, молодость. Только, смотря на этот «счастливый» набор социального успеха, я не понимала, как из него собрать ощущение счастья и радости.
Сеансы группового гипноза напоминали попытку сделать косметический ремонт в разваливающейся квартире. Что-то происходило вовне и почти ничего не менялось внутри. Боль, страх, тревога никуда не исчезали. Они ненадолго затихали, пока голос психиатра уводил меня в «теплый океан, растворяющий проблемы в своих соленых водах». Ни слова о случившемся, просто путешествие в там и тогда, где все плохое позади. Попытка установить новую программу поверх сломанной. Обе версии программы психика отказывалась обслуживать, отбрасывала на сто шагов каждый раз, когда я делала маленький шаг вперед.
Опять приходилось начинать с нуля. Нет, не с нуля, а с минуса, куда я периодически скатывалась: без прошлого, будущего и настоящего.
О психотерапии на тот момент я ничего не знала.
В моем городе не было психотерапевтов. Были психологи, но зачем к ним идти я не понимала. Меньше всего хотелось слушать советы от человека, который не прочувствовал того же, что и я. Возможно, все было бы не так, но других представлений о работе психолога у меня не было.
А вот с кем действительно хотелось говорить, так это с женщинами, которые пережили похожий опыт. Вспомнилась бывшая коллега, которая ушла в декрет, а через несколько месяцев вернулась с потухшим взглядом: ребенок замер на позднем сроке.
«Должно быть, это невыносимо больно потерять ребенка. Любить, разговаривать с ним весь срок, а потом узнать, что он не родится», – думала я.
Не зная, что в таких случаях говорят, выбрала ничего не говорить. Продолжали общаться с коллегой, как будто ничего не случилось.
Кто знал, что однажды я окажусь на ее месте.
Вспомнился случай другой знакомой, чей ребенок погиб во время родов по врачебной ошибке. Она и я забеременели примерно в одно время. До трагедии часто встречались в женской консультации, гадали, у кого раньше родится малыш. Ее малышка родилась раньше на месяц, но прожила всего несколько часов.
Я узнала об этом уже после своих родов. Гуляя с коляской по улице, я встретила бывшую одноклассницу, которая рассказала о несчастье.