Две недели до Радоницы. Артемий Алябьев
хлестали ветки. Ну по крайней мере, дорога была. Нас окружала густая темнота, через которую пробивался далекий огонек буквальной и метафорической надежды.
Когда мы подъехали совсем близко, свет фар выхватил из мрака фигуру в капюшоне. Человек сбросил накидку и приветливо помахал рукой. Я узнал Лори. Подумать только, после стольких лет!
– Хай! – закричал я, опустив стекло.
– Хааааай, – протянула девушка в ответ. Разглядев мое лицо, она вскричала обрадованно: – Эндрю!
Английский мой за эти годы лучше не стал. Скорее наоборот. Я неуверенно выдал несколько простых фраз. Лори улыбнулась и помотала головой.
– Нет, можна по-нагорски.
– А по-русски? – спросила мама.
– И по-русски! – подтвердила к моему удивлению Лори.
Она показала нам, где можно припарковаться – рядом с навесом, где располагались ровными рядами поленья.
– Я думал, ты уехала домой! – выпалил я, когда мы поднимались по ступенькам к входной двери.
– О, знаешь, я потеряла паспорт, когда путешествовала в Балканы, – пожала она плечами. Потом задумчиво, – Или в Романии. Неважно. Не знала, что делать. А потом Джим сказал: «Это окей, Лори. Ты можешь жить и работать в «Джинжер Паппи", я люблю тебя». Окей, не сказал именно так, но похоже на так. А я люблю горы, люблю гостей. Это лучше, чем скучная Вирджиния!»
В прихожей я ожидал увидеть расставленную в беспорядке на полу обувь. Над оставленными ботинками обычно витал крепкий запах носков завоевателей гор. Когда гостей было много, получались целые завалы из стоптанных кед и потрескавшихся треккинговых бутов. Лори однажды назвала такую гору «graveyard of shoes» и с печалью на лице крестила ее. Только сейчас ничего такого не было: на деревянной полочке для обуви аккуратно стояли несколько пар ботинок.
Из общей зоны – нашего любимого места тусовки, где располагались большие диваны, а на стене висела шкура медведя – доносились громкие мужские голоса вперемешку со сдержанным смехом.
– Я прошу прощения, что так прямо, – сразу вступила мама, – Могли бы мы с Димой получить по кровати? Спать хочется – сил нет.
Лори тут же обратилась к компьютеру. Старый «пентиум» замурчал, распахнув на экране перед девушкой шахматку комнат.
– У нас сегодня много места в дорм, – выдала Лори с сияющей улыбкой. – Это очень хороший дорм – «Хаски».
Мама тревожно посмотрела на меня: дескать, что есть дорм? Я припоминал, что в хостеле было два шестиместных номера. Строгие двухъярусные кровати из потемневшего дерева, объемистые облака-подушки и пухлые матрасы, в которых можно утонуть. Ах да, и фотографии собак в рамках на стенах. Милые морды псов смотрели на гостей, когда те входили в комнату, когда просыпались и когда шли в туалет.
– «Дорм под названием «Хаски»!
Подари нам тепла и побольше ласки!» – пропел Дима. Задумался и покачал головой, – Нет, лучше по-другому… Вот так!
Устали и мечтаете о мягенькой кровати?
Вас