Две недели до Радоницы. Артемий Алябьев
схватить членов националистической партии "Чорно сонце". Партия была печально известна своей деятельностью по расхищению исторических сокровищ в горах Нагоры».
– Зараз те что покажу, – ответил Борис на мой последний вопрос. – Мы тут одного затримали тыждень тему, из банды то есть. А нашли у его подивись что.
Он достал из шкафа небольшую серебристую пластину и положил передо мной на стол. Металл потемнел, на поверхности виднелись мелкие царапины, с боков пластина была погнута. Сначала я не узнал предмет, но когда Борис перевернул ее другой стороной, у меня на мгновение отняло дыхание, а сердце заколотило в груди. Там была гравировка, изображавшего маленького мальчика на коне. Внизу надпись на непонятном языке. Я видел это изображение слишком много раз, чтобы ошибиться. Это был портсигар отца, который пропал вместе с ним столько лет назад.
– Где он его нашел? Сказал, где убежище? Вы там проверяли? – начал я пытать вопросами Бориса.
– Не поведал. Молвил тильки, что нашел его в горах. Кламал, ясно.
– А где он сейчас?
– Как где? В вязании сидит.
– Так надо его допрашивать! Борис, если он что-то знает, то…
– Розумею, Андрейка, розумею, – поспешно сказал Борис, – Умолвимся так – как выбьем из него что, сразу дам те знать. Маэшь телефон?
И мы обменялись номерами. Борис вдруг прищурился, глядя на портсигар, беззвучно задвигал губами, а потом расхохотался. Ткнул пальцем в надпись под гравировкой.
– Розумеешь, что написано? Такого не можешь читать, да? Написано… как это точно по-русски? А! "На меня же смотрят все женщины деревни".
После этого разговора Борис посерьезнел. Сказал, что ему пора возвращаться на пост и свернул трапезу. Но с пустыми руками уйти я не мог, так что к машине вернулся с огромной торбой еды.
– Я таких границ не встречал, – усмехнулся Дима, открывая багажник, – Где тебя нагружают, а не грабят.
Мама курила на заднем сидении.
– Андрей, прости, – сказала, понурившись, – Не сдержалась. Столько лет прошло – а я все не могу сдержаться. Глупо до жути.
– Я уверен, у отца была причина так поступить, – сказал я, – Возможно, он думал, что вернет ее обратно.
– Но тогда почему не вернул? В 2000-м взяли бандитов, посчитали сокровища, а статуэтка где?
– Возможно, поэтому он пропал. Она попала в другое место, за границы Нагоры – вот он и искал ее.
– Ох, Андрей, хотела бы я в это верить…
Дима завел двигатель, и мы, наконец, въехали в Нагору. Дом бабушки находился в деревне неподалеку от польского приграничья, в регионе под названием Подхала. «Пума» теперь катила под горку, по обе стороны виднелись лишь уходящие ввысь скалы да цепляющийся за клочки земли у дороги сухой кустарник. Через некоторое время горы исчезли, и нашим глазам открылась долина, сверкавшая россыпью зеленых лугов. Вдалеке виднелись белесые точки – стада овец и коз. Косматыми бочками на косых полях лежали тюки скатанного сена. Почти открыточная идиллия.
Глядя в окно, я вспоминал