Две недели до Радоницы. Артемий Алябьев
стерся и угадывались лишь очертания. Солнце еще давно я подкрасил желтым карандашом. Надеюсь, ополченцы не придерутся. Хотя если Борис там, волноваться было не о чем.
В Нагоре нет армии. Нет полиции. Нет пограничной службы. Нет, конечно, номинально – этими делами занимается милиция, или ополчение. Молодые парни, или девушки – главное, чтобы умели напустить на себя грозный вид, а еще бы владели каким оружием (хоть и необязательно) – на добровольной основе избирались каждый год из жителей деревень и столицы. Ими руководил воевода – один из членов Великого совета, ответственный за мускулы самопровозглашенного края.
Встав у шлагбаума, наша троица вышла из машины и предстала как раз перед парой таких мускул. У нас взяли документы белобрысый паренек и темненькая девушка. Она подмигнула Диме, но тот стоически ее проигнорировал. Ополченец полистал страницы.
– Андрей Бончик-Рублевский, – назвал мое имя.
– Докладно так.
– Алена Рублевская, – глянул на мать.
– Это я, вы не ошиблись.
– Дмитрий Рублевский, – в этот раз проворковала девушка. Она долго смотрела на фото, – Но ладный хлопак, ладный!
Ополченец схватился за лоб. Выхватил из рук своей коллеги паспорт – хотя она крепко ухватилась за краешек и не хотела отдавать – и вернул брату. На этом, очевидно, проверка была окончена.
– Стоооооп!
Мы впятером обернулись на крик. Со стороны большой деревянной хижины к нам направлялась высокая статная фигура в военном мундире.
– О, комендант идэ, – выдохнул парнишка-ополченец. Взволнованно глянул на нас.
В лучах яркого утреннего света комендант выглядел словно крутой герой вестерна. Вблизи он производил не менее эффектное впечатление. На нем был серый «стрелковый» мундир из габардина. На голове – шапка-мачеювка с кожаным верхом, который украшала окантовка в форме трех горных пиков. Его лицо было грубым, жестким, словно слепленным из папье-маше. Большие темные усы расходились в стороны щетинистыми стрелами под увесистым камнем носа. Кустистые брови были сдвинуты под самую переносицу, что придавало взгляду темных глаз осуждающий, грозный оттенок.
– С ними порядок, – бросил парнишка.
– Тут я решаю, порядок или нет, – пробасил комендант. Смерил меня взглядом, – Паспорт!
Я протянул ему книжечку. Он распахнул страницу с фото, прочитал фамилию.
– Бончик, значит, – сказал он глубоким голосом, – Что везем, Бончик?
– Ну....
– Я знаю. Оружие, наркотики и голых женщин! – выпалил он. – Взять их!
Все замерли. Ополченцы глядели то на своего начальника, то на нас, не зная как поступить. Девушка заламывала руки – наверняка, ей не хотелось причинять вреда моему красавцу брату. Дима с матерью озадаченно глядели на меня: мол, что делать – подчиняться или ноги в руки? Наконец, комендант зашелся оглушающим смехом. На плечо обрушилась глыба-ладонь, и он протянул назад паспорт.
– Витай, Андрейка!