Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова. Кристофер Прист
секторе.
Чтобы поменьше нервировать и себя, и окружающих, он поскорее доел и, словно бы невзначай кивнув остальным, вышел из хостела: решил немного прогуляться по окрестностям.
Неужели после стольких лет ожидания наконец-то он в Дорчестере? Из Лондона порой казалось, что остров Уэссекс находится на другом краю света и попасть туда не легче, чем в королевский дворец Эр-Рияда. И вовсе не потому, что Хакман считался неблагонадежной персоной: в конце концов, у него имелось временное разрешение от Балтимора на работу в Западных Объединенных Эмиратах, а пару лет назад он даже консультировал атташе по культуре в римском посольстве. Просто маховик бюрократической партийной машины, как всегда, крутился невыносимо медленно…
Даже партийному работнику попасть в Уэссекс было непросто. Это место со своими мечетями, казино и толпами туристов со всех Штатов в глазах руководства партии выглядело крайне неблагонадежным. Дорчестер же был сомнительным вдвойне, потому что не только находился ближе всего к английскому материку, но и потому что сюда стекалась основная часть иностранных туристов.
Партийцев утешало лишь одно: остров Уэссекс отделял от Англии широкий пролив, и пока в международные туристические зоны допускались только иностранные граждане и проверенные партийные работники, вольнодумцы, живущие на острове, не могли заразить опухолью капитализма все прочее английское население. Так что идеология идеологией, но Хакман, как и все прочие, обладавшие хоть зачатками разума, понимал, как важны эмиратские доллары для вестминстерского бюджета.
Собственно, именно идейный интерес к местному населению и привел Хакмана в Уэссекс.
Когда сильнейшее землетрясение в прошлом веке сдвинуло тектонические плиты, отделив юго-запад Англии от материка проливом, который позднее получил название Бландфортского, уэссекцы много лет были предоставлены сами себе, пока наконец вестмистерское правительство не спохватилось и не осознало туристический потенциал острова. С тех пор его взяли под контроль и обложили теми же налогами, что и прочие регионы Англии.
Хакмана как социального историка в первую очередь интересовала жизнь здешних обитателей в годы изоляции. Кое-кто из островитян еще помнил минувшие дни, сохранились и записи с прошлых времен (преимущественно в Дорчестере, Плимуте и Труро); Хакман намеревался на их основе написать объемную монографию, наиболее полно и объективно освещавшую этот исторический период. На книгу, наверное, уйдет несколько лет, однако ради дела всей своей жизни он готов на такие жертвы.
Именно эту причину переезда в Дорчестер он указал в анкетах. Однако в глубине души Хакман знал, что есть и другой мотив.
Уэссекс сам по себе.
С того дня как ему пришла в голову идея переезда, Хакман ощущал в жизни некую неопределенность. Не то чтобы ему не нравилась работа в бюро английской культуры (хотя в чем-то так оно и было) – сама жизнь в Лондоне наводила тоску. Можно сказать, что где-то глубоко внутри, на