Князь Меттерних: человек и политик. Павел Юхимович Рахшмир
Меттерних изображен проводником близорукой политики, сводившейся к девизу французской аристократии XVIII в.: «После нас – хоть потоп». «Целью политики в течение всей жизни, – писал Раковский о князе, – он ставил сохранение внешнего спокойствия, а что это могло повести к гибели Австрии, такое соображение не входило в его расчеты. Он воображал, что мира хватит на его век; а после его смерти – хоть потоп!»[27].
В изображении российских историков официозного толка Меттерних представал личностью, в которой причудливым образом соединялись пустота, тщеславие и коварство. Особый упор делался на то обстоятельство, что австрийцу удавалось одурманить честных и благородных российских императоров, использовать их в собственных корыстных интересах. «Меттерних думал спасти погибший, по его мнению, мир мелочными интригами, болтовней и обычной своей суетливостью»[28], – писал В. К. Надлер. Выдвинул он и традиционное обвинение: «Как бессовестно эксплуатировал Меттерних благородного, но слабого Александра для своих австрийских целей»[29].
Глубже и интереснее интерпретация Меттерниха, предложенная А. Д. Градовским. Он не отказывает князю ни в государственном разуме, ни в политическом искусстве, ни в наличии последовательного политического курса: «Князь Меттерних был человек весьма проницательный, и многие его замечания являются поистине пророческими; он был последователен, поскольку это зависело от него; он был настойчив, поскольку ему позволяли средства»[30]. «Время, – писал российский ученый о Меттернихе, – было над ним бессильно. Совершались революции, падали династии, новые учения овладевали умами, новые потребности и стремления возникали со всех сторон – он оставался верен себе»[31].
В порхающем по салонам грансеньоре Градовский сумел распознать незаурядного государственного мужа с собственной политической философией. Он даже вступил по этому поводу в полемику с Надлером: «Документы, обнародованные теперь, показывают, что Меттерних вовсе не был таким "легкомысленным и ленивым" человеком, каким его обыкновенно выставляли. В этом отношении мы не можем согласиться с г. Надлером, отдавая полную честь его прекрасному труду»[32].
Главную слабость политической философии Меттерниха и его «системы» Градовский видит в жесткой дихотомии. Для князя существуют только силы разрушения и сохранения, соответственно зла и добра, причем "зло" представлялось ему самому неизбежным. Канцлеру приходилось тратить силы исключительно на то, чтобы оттянуть неотвратимый крах. Деятельность такого рода, считал Градовский, «очевидно должна была привести к "пустоте", так как в ней не было ничего творческого и жизненного. Более плодотворною была бы, вероятно, деятельность, направленная к сочетанию исторических начал государств с новыми потребностями, разумными и законными, иначе говоря, к обновлению государственного устройства»[33]. Вполне естественно предположить, что
Там же. С. 362.
Надлер В. К. Меттерних и Европейская реакция. Харьков, 1882. С. 212.
Там же. С. 189.
Градовский А. Д. Соб. соч. СПб., 1899. Т. 3. С. 547.
Там же.
Там же. С. 557.
Там же. С. 568.