Опыты литературной инженерии. Книга 2. Александр Гофштейн
неимоверно. Вместе с ветерком в каюту вплыл упоительный аромат жареной свежей рыбы. Ваня привстал с диванчика, по-волчьи принюхался. Ноги сами собой вынесли его в коридор и понесли к камбузу. То, что предстало перед очами еще недавно полумертвого «кадета», было достойно кисти великого художника. Посреди обеденного стола стоял большой эмалированный таз, в котором золотой горой возвышалась свежеподжаренная каспийская килька!
Глотая голодную слюну, подвывая от страсти ко всему роду тюлек, к которому когда-то принадлежала стоящая на столе килька, Ваня ринулся на камбуз. Кто там был и что ел, Ваня не видел. Чьи-то добрые руки подавали ему куски восхитительного черного хлеба, кто-то заботливо подвинул к нему тазик поближе… С самозабвенным хрустом сотню за сотней Ваня поглощал добычу под одобрительный гогот присутствующих членов экипажа.
Обильно запив кильку крепким ароматным чаем и сильно увеличив собственное поперечное сечение, Ваня вышел на палубу, твердо ступая по окрашенному металлу. Он прошел на бак, по-хозяйски обозрел слабо волнующееся море и зажмурился от наслаждения жизнью. От морской болезни не осталось и следа. Вопли отчаяния, богохульства и ужасные клятвы прошедшей ночи были надежно погребены под килькой, без надежды когда-либо вновь выбраться наружу.
В каюте по косвенным признакам Ваня обнаружил посещение старпома: исчез бочонок с икрой и был закрыт иллюминатор. С этого часа для Вани началась эпоха возрождения. Он активно начал изучать устройство сложной рыбонасосной установки и оборудования цеха переработки будущего улова в рыбную муку. Осваивал теорию ночного лова на свет и живо интересовался у «деда» Степаныча принципом действия легендарной турбины. Штурман бескорыстно ознакомил Ваню с эхолотом, а вечный уборщик Коровин научил орудовать морской шваброй.
Море успокоилось совершенно. Эхолот показывал глубину сорок метров. Сквозь почти прозрачную зелень просвечивало песчаное дно. Ветра не было. «Самур» застыл посреди Каспия при нулевом дрейфе. После наступления темноты было решено начать пробный лов. За это время почти весь экипаж успел искупаться в море. Ваня не позволил себе остаться в некупаном меньшинстве. Он прыгал в воду со спущенного трапа, с борта, с мостика, откуда отваживались прыгнуть немногие. В разгар веселья появился тощий и жилистый старпом в длинных трусах. Он зажал нос пальцами, молча сиганул с мостика, вынырнул и поплыл классическим кролем в открытое море.
– Во дает! – одобрительно заметил кто-то из экипажа.
Когда основательно стемнело, матросы вывалили за борт толстую черную змею, поперечником с человека – рыбонасосный рукав. На конце рукава красовалась конструкция, похожая на воронку, снабженная по четырем сторонам мощными лампами. Рукав ушел на глубину, свет зажегся, и Ваня с изумлением начал рассматривать подводный мир. Белым пятном светился песок на дне, мелькали всевозможные рыбы. Когда они попадали в освещенную область, то вспыхивали серебром, потом ныряли