Внучка алхимика. Лариса Олеговна Шкатула
Соня.
– … так и правильно делаешь, – спокойно докончила княгиня. – У него невеста есть. Он собирается после аудиенции к родителям заехать. И к невесте наведается, не иначе. Благо, Шарогородские в центре Петербурга живут.
Поедет и поедет, Соня-то здесь при чём? Она улыбнулась беспечно.
– Наверное, Даше повезло.
– А откуда ты знаешь её? – удивилась Мария Владиславна.
– Разве вы забыли, маменька, что в прошлом году её впервые вывезли в свет и на балу у Ростовцевых мы сидели рядом. Даже поболтали немного. Думаю, графу Разумовскому достанется хорошая жена.
– Я тоже рада за Леонида, – сухо проговорила княгиня.
Она хотела загасить свечу, но Соня воспротивилась.
– Мне пока не хочется спать, маменька. Я ещё полежу, подумаю.
– Подумай, – согласилась Астахова-старшая. – Уже выходят замуж девушки, которые лишь год назад выехали в свет, только тебя это не задевает. Был бы жив твой батюшка Николай Еремеевич, он не стал бы рассуждать, люб тебе кто или не люб, а выдал бы замуж за того, кого считал подходящей партией…
Соня не стала говорить о том, что покойный батюшка вряд ли стал её неволить, потому что и по натуре не был деспотом, нежно любил свою дочь, с детства ни к чему её особенно не принуждая.
Уходя из спальни Софьи и закрывая за собой дверь, княгиня продолжала вслух размышлять о своей горестной доле матери, дочь которой не хочет выходить замуж.
Только Соня её не слушала. У неё было дело куда более важное, чем мечтать о каких-то там выгодных партиях.
Глава четвертая
"…Умный человек потихоньку закрыл бы дверь, да и бежал прочь со всех ног, забыв увиденное точно страшный сон. А я стоял баран бараном и смотрел, как этот смазливый немчик, камергер Виллим Монс, охаживает императрицу ровно породистый бык.
Бедный Петр Алексеевич! Мало ли он претерпел от этой фамилии, так теперь его ждёт ещё больший удар. В том, что он непременно узнает об измене жены, я ничуть не сомневался. Не от меня, я не доносчик, но наверняка доброхот найдётся.
Сердце мое заледенело, ибо любил я нашего царя-батюшку, называл его так про себя по старинке, как мало кто другой, хоть он обычно почти не замечал меня. Кто я был для него такой? Не корабел, не механик, не оружейник. Но я гораздо более многих понимал, как велики его заслуги перед нашей многострадальной родиной…"
На этом записи обрывались. Соня разочарованно осмотрела листок со всех сторон, будто под её взглядом на бумаге могли проступить ещё какие-то буквы. Если это страничка из дневника, то где сам дневник? Неужели, прежде, чем погибнуть, Еремей Астахов его уничтожил?
Странная вещь история. То, что казалось важным чуть более полвека назад, теперь известно всем желающим, и за разглашение это "тайны" никто не поплатится жизнью.
Петр Великий действительно узнал об измене жены, уничтожил завещание, в котором оставлял ей престол, и казнил коварного Монса. Только сам недолго прожил после этого, а изменщице-Катерине престол