Пропасть грёз. Павел Игоревич Шаповалов
несмотря на старания коменданта-ирландца. Нахождение в одном месте целого взвода мужчин отражалось на порядке в помещении. Наконец оказавшись на кухне своего дома, я заметил, что запах пирога просто пропал, будто его и не было, не оставалось и малейшего духа, знака его присутствия в этом доме. Выйдя в холл, я подошел к большому зеркалу, что было колоссальных размеров от самого пола и до потолка и взглянув в него я увидел в отражении маленького мальчика, чьи глаза еще сверкали радостью и каким-то неугасаемым, как казалось на тот момент, огоньком. Я видел в этих глазах то, чего уже много лет не замечал при взгляде в зеркало. Этот взгляд был крайне инфантилен, добродушен и наивен, то был совершенно не я. Но по существу же это был именно я. Лишь в детстве, когда не ведал и не знал, чего стоит горечь потери, что такое разочарование, не знал истинной боли, исходящей из души, а не плоти. Я хотел было отойти от этого зеркала, как вдруг стал замечать нечто ужасное, моё детское лицо вдруг постепенно стало обретать всё более острые, всё более зрелые черты, но рост тела и конечностей не происходил, будто бы я становлюсь самим собой, настоящим, но при этом остаюсь карликом. Это действительно было страшное зрелище. Особенно в тот самый момент, когда мои глаза стали превращаться в нечто страшное, вначале в них угасла наивность, затем будто утренний туман растворилась радость и в миг засверкала опустошенность. Смотря в свои глаза, я видел живого мертвеца, который вот-вот выскочит из этого зеркала и набросится на меня пожирая и отправляя мою тлеющую душу в лапы Дьявола. Не успев отбежать, я услышал душераздирающий крик, что вторил "Джонатан! Джонатан!" будто кто-то меня звал, увлекая в пучины зла, но лишь потом вся картина, которую я видел в этом сне стала растворяться, пропадать будто по велению волшебной палочки, и я открыл свои очи и увидел перед собой капитана, который стоял над моей кроватью и с диким зверским подвыванием будил меня. Глаза его были наполнены ужасом, я больше не видел этой злости, не видел этой маски, он был действительно чем-то напуган, от чего стало страшно и мне.
–– Вставай же, чёрт тебя дери! – он тащил меня за рукав буквально сбрасывая с постели, – Уайт. Уайт погиб. Ситтинборн, что в пару миль от нашего госпиталя был разбомблён практически дотла, все гражданские были эвакуированы к нам, срочно вставай. – словно умалишённый параноидально вторил старик, который по всей видимости был действительно в шоке от происходящего. Я, поспешно вскочив с постели и не успев ничего сказать капитану, а лишь хлопнув его по плечу побежал во двор, где стояли военные автомобили, сев в самый ближайший я помчался покуда свет стоит в сторону госпиталя, я толком и не понимал спросонья того, что сейчас происходит, но я всё равно будто зачарованный давил педаль газа в пол, объезжая все ухабы и крупные ямы. Воздух действительно был тяжёлым, ровно таким, какой он бывает после бомбардировок.
До госпиталя я добрался довольно быстро, буквально за десять минут и оказавшись около него я просто впал в ступор. То,