СИЗО. Бигельды Габдуллин
позвонила Габдуллину».
Как только закончилась очная ставка, следователь опять оставил нас на полчаса. А когда он вернулся, мы заметили, что ответы чиновницы переписаны, исправлены во многих местах. Мои адвокаты сделали замечание следователю о грубом нарушении закона с его стороны, на что он ответил: «Тут только запятая исправлена!»
Форменное безобразие со стороны следаков довело меня до белого каленья. Я был просто ошеломлен беззаконием, которое творилось в кабинетах НацБюро. Я чувствовал себя отвратительно. Было понятно: следствие пошло явно с обвинительным уклоном.
Но тут меня успокоил мой адвокат Аманжол:
– Бике, спокойствие! Мы обо всем этом сделаем специальную запись на подписании протокола допроса. Тем более ведется видео и аудио запись всего допроса.
Какие мы были наивные! Это я пойму позже, когда все аргументы в пользу нашей правоты и честности сотрутся следаками в пыль…
К завершению допроса Ботабаев дал мне на ознакомление постановление с квалификацией моей вины. Посоветовавшись с адвокатами, я написал под протоколом допроса свое мнение.
Следователь Ботабаев всем своим видом выказывал свое крайнее недовольство нашими законными действиями.
Итак, к 15 часам все бумаги нами подписаны. Ботабаев с ними укатил в прокуратуру. Я остался в кабинете один под неусыпным вниманием конвоя.
Ждем гудок
Нервная нагрузка, переохлаждение организма из-за резких перемен климата, царящий произвол со стороны следователей сразу отразились на моем здоровье. Начала беспокоить моя простата, я зачастил в туалет, что заметно нервировало моего конвоира, вынужденного неустанно сопровождать меня в туалет и обратно.
Синий ноябрьский вечер холодел в проеме окна, когда, наконец, зашел Андрей Угай и объявил, что суд по мере моего пресечения состоится сегодня в 20 часов в Алматинском районном суде г. Астаны.
Меня бросило в жар: сообщат ли об этом следаки Нацбюро моим адвокатам, чтобы они успели прибыть на суд?
Холодное, разлившееся в груди, отчаяние делало меня внешне спокойным. Но внутренне я уже готовился к худшему. Еще бы! Раз Ботабаев и все его подчиненные трудились по-стахановски, и они сходили с ума от желания как можно скорее водворить Габдуллина в СИЗО, то это, безусловно, не сулило мне ничего хорошего. Значит, о свободе надо забыть! Ну, в самом деле, не станут же они так торопиться, чтобы меня выпустить на волю?!
Как я узнал, часть следственной бригады состояла сплошь из командированных провинциалов. Их временно перевели из Талдыкоргана, Оскемена, Шымкента, Кокшетау и других областных центров, поселили в арендованных квартирах и заставили работать для центра. Это очень выгодно: приезжие мало кого знают в столице, у них нет особых связей, влиятельных родственников, которые могли бы влиять на них в работе. К тому же, провинциал, командированный в центр, будет стараться из последних сил, чтоб закрепиться тут, сделать хорошую карьеру!
Но я не терял присутствия духа. «Не те времена на дворе, чтобы известного журналиста страны, руководителя