СИЗО. Бигельды Габдуллин
мое прошлое. Я глянул назад, на конвоиров, и мне показалось, что часть моей прошлой жизни, отвалившись, уходит от меня прочь – в ночь!
Ах, вон оно какое, это СИЗО!
– О, великий Тенгри, прощай! Дай мне силы в этих казематах! Сделай так, чтобы наше прощание было недолгим! – воскликнул я, и меня ввели в небольшое двухэтажное здание.
– Лицом к стене! Ноги шире! – тут же последовала громкая команда, четко давая знать, куда ты попал.
Конвоиры расписались в учетной книге.
– Жалоб нет на конвоиров? – поинтересовались из небольшого окошка.
– Нет! – ответил я и кивком головы попрощался с вежливыми конвоирами.
Это была проходная СИЗО. Сквозняк здесь гулял вовсю, а я все стоял лицом к стене. В таком положении я проторчал около сорока минут. Создалось впечатление, что обо мне тут вовсе позабыли.
Наконец, ко мне подошли два конвоира, и один из них процедил:
– Налево! Руки назад!
Долго шли по коридору, потом свернули во двор. Затем вошли в узкий туннель шириной в два метра, забранный со всех сторон жестяной проволокой.
– Оппа! Наконец, я в тюрьме! – четко уяснил в тот момент, шагая куда-то в неизвестность впереди молчаливых конвоиров, вооруженных резиновой палкой, пистолетом, наручниками, фонариком и другими «прибамбасами».
Помню, что каждый мой шаг синхронными стуками отдавался в висках, спазмами в сердце, хотя в сознании мелькала ассоциативная мысль: вот так, наверное, чувствуют себя грешники, не признававшие священных слов «Бог», «Аллах» и «Ад», а теперь, после смерти, как миленькие бредущие к мосту, шириной всего лишь в человеческий волос.
Тяжелая железная дверь проскрипела очень громко и протяжно. Но это было только преддверие ада.
Завели в ярко освещенный коридор, по обе стороны которого расположились несколько небольших камер с круглыми стеклянными «глазелками», величиной с диаметр фонарика. Позже узнал, что это небольшое трехэтажное здание тюремщики называют «колокольней». Оно, действительно, всем своим видом напоминало небольшую церквушку. Здесь проводят личный обыск вновь прибывших. Здесь обыскивают тебя до встречи с адвокатом и после, здесь «шмонают» тебя, когда увозят на допрос к следователю и по возвращении оттуда, именно через это здание ты проходишь при свидании с близкими, и после. Другими словами, «колокольня» для всех нас, кто по воле судьбы оказались по эту сторону колючей проволоки и забора, отныне становится «родным домом», вокзалом, мимо которого не пройти.
– Заходите! – звучит команда из смежной комнаты.
В ней в поте лица трудились трое надсмотрщиков: майор полиции и двое сержантов. В комнате справа были расположены четыре деревянные кабины без дверей. Перед надсмотрщиками стоял длинный «шмональный» стол.
– Сюда, в эту кабину! Раздевайтесь догола. Одежду сбрасывайте на стол! – объяснил майор и изучающе посмотрел мне в лицо.
– Вы, по-моему, журналист? Редактор? – вдруг неожиданно спросил он. – Да, – ответил я.
В комнате сильно воняло потом, плесенью.