Сорок второе августа. Кира Мюррей

      Вениамина было смешно.

      Он осознавал, что походил на фрилансера. Те любили сидеть в кофейнях с большими бумажными стаканами кофе и что-то делать на своих ноутбуках.

      Он же не хотел возвращаться к жене. От того он сидел в небольшой кофейне у дома, пил чай и заедал это все пирожным. Смотрел фильм в ноутбуке, а после, заскучав, начинал читать различные статьи.

      Когда вы вдвоем в квартире, больше никого в ней нет, то особенно сильно чувствуется, что вы абсолютно чужие люди.

      Ни она, ни он не знают друг о друге ничего. Может быть, лишь какие-то повседневные привычки. Они знают друг о друге не больше того, что знают обычные соседи, вынужденные жить в одной квартире, чтобы сэкономить деньги.

      Ему нужно забрать машину.

      Он мог бы пойти сейчас, все равно не знал, чем занять себя. Но почему-то хотелось дождаться вечера.

      Номер в кармане был укоризненным напоминанием.

      Вениамин, каждый раз, когда вспоминал о салфетке с выведенными цифрами, понимал, от чего он желает дождаться вечера, но предпочитал игнорировать это. Если не думать, то совесть затыкается.

      Он, скучая, наблюдал за посетителями поверх экрана ноутбука. Большинство медленно цедили кофе, глядя в телефон или же в окно и было сразу понятно, что здесь они лишь, чтобы переждать дождь. То ли по неуверенному ёрзанью, то ли по слегка нахмуренным бровям.

      За стойкой стояла сонная девушка с неуклюжим пучком на голове и такой же сонный парень.

      Магдалина тоже иногда делала пучок, глядя на спадающие светлые волосы, вспомнил Вениамин. Но её волосы, весь её образ, всегда смотрелся совершенно по-другому.

      Его жена в своей небрежной изысканности напоминала француженок из старых фильмов.

      Именно это его когда-то покорило.

      Встретился он с ней в парке. Он ждал девушку, с которой было назначено свидание, а Магдалина не смогла найти свободную скамейку. От того спросила не возражает ли он, если она присядет.

      Он не возражал, его девушка опаздывала уже на двадцать пять и минут и она не отвечала на звонки.

      Между ними лежал слегка подвявший, несчастный букет ромашек. И он боролся с порывом выкинуть его.

      Магдалина читала какую-то книгу и Вениамин залюбовался тем, как она выглядит в солнечных лучах. На свету были видны веснушки, глаза сверкали насыщенно-карим светом, а улыбка успокаивала своей мягкостью.

      Правда, его сердце никогда не сбивалось с привычного ритма рядом с ней.

      Ей тогда было двадцать шесть, ему тридцать три. И он тогда думал, что это любовь.

      Её было тяжело не любить.

      Когда было четыре часа он уже не мог просто сидеть и делать вид, что чем-то увлечен. Мысли все чаще расплывались, вырисовывая образ загорелой