Портрет Дориана Грея. Пьесы. Сказки. Оскар Уайльд
впервые пробудили в нем жажду невозможного. Он вернется к Сибилле Вейн и загладит свою вину. Он на ней женится, постарается снова ее полюбить. Да, он обязан так поступить. Должно быть, она страдает даже больше, чем он. Бедняжка! Та магия очарования, что привлекала его к ней, вновь вернется, и они будут счастливы вместе. Его жизнь с Сибиллой будет чиста и прекрасна.
Он встал с кресла и, с содроганием взглянув на портрет, закрыл его, придвинув к нему большой экран.
– До чего же это ужасно! – пробормотал он и, подойдя к стеклянной двери, распахнул ее. Затем вышел в сад и вдохнул полной грудью. Казалось, свежий утренний воздух прогнал темные страсти из его души, и он думал теперь лишь о Сибилле. В сердце своем он слышал отзвук прежней любви и без конца повторял имя любимой, а птицы, распевавшие в росистом саду, рассказывали о ней цветам.
Глава VIII
Когда он проснулся, было далеко за полдень. Его камердинер уже несколько раз на цыпочках входил в спальню посмотреть, не проснулся ли молодой хозяин, и немало дивился тому, что тот спит так долго. Наконец из спальни раздался звонок, и Виктор, бесшумно ступая, вошел туда с чашкой чаю и стопкой писем на подносе из старинного севрского фарфора. Поставив поднос на столик у кровати, он раздвинул зеленые атласные портьеры на блестящей синей подкладке, закрывавшие три высоких окна.
– Мсье хорошо спали? – произнес он с почтительной улыбкой.
– Который час, Виктор? – сонно пробормотал Дориан.
– Четверть второго, мсье.
Неужели так поздно? Дориан сел в постели и, попивая чай, стал разбирать почту. Одно письмо было от лорда Генри, его принес утром посыльный. После минутного колебания Дориан отложил его в сторону и бегло просмотрел остальные. Это были визитные карточки, приглашения на обеды, билеты на закрытые вернисажи, программы благотворительных концертов и тому подобное – обычный хлам, которым засыпают светского молодого человека в разгаре сезона. Нашел он среди писем и повторный счет на довольно крупную сумму – за туалетный прибор из чеканного серебра в стиле Людовика Пятнадцатого (Дориан никак не решался переслать этот счет своим опекунам, людям старой закалки, отставшим от века и не желавшим понять, что необходимо приобретать только те вещи, в которых нет ни малейшей необходимости), а также несколько писем от ростовщиков с Джермин-стрит, в весьма учтивых выражениях предлагавших ссудить какую угодно сумму, причем по первому требованию и за самые умеренные проценты.
Минут через десять Дориан встал и, набросив на себя элегантный, расшитый шелковой нитью кашемировый халат, прошел в облицованную ониксом ванную комнату. После долгого сна холодная вода освежила его. Он почти забыл о том, что произошло накануне. Только раз или два в голове у него промелькнуло смутное воспоминание, что он был участником какой-то необычайной драмы, но все это казалось нереальным, как сон.
Одевшись, он перешел в библиотеку и сел за легкий завтрак на французский манер, ждавший его