Пустота. Федор Кумарин
видел в ней хоть один недостаток. Её надо любить, ей надо умиляться, а я на это совсем не способен. Да, я не способен полюбить реального человека. Только образ. Только объект фантазии.
– Наверное, тебе повезло, – заметил таксист. – Встретить в реальном мире человека, похожего на собственный идеал красоты, – это сказочная история. Каждый бы так хотел.
– Да, но похожа лишь внешность, не душа… Образ ты выдумываешь сам, ты можешь наделить его любыми чертами, а человек… Ты можешь только его понять. Нужно копаться в нём, пытаться не оскорбить его. Нужно гадать, что он о тебе думает… Это всё сложно. Особенно, если ты сам плохой человек.
– А ты считаешь себя плохим?
– Да, – признался я. – Мне мало с кем удаётся поладить. Мне что-то мешает сближаться с людьми. Какое-то чувство обречённости, бесполезности всего на свете, отсутствие желания делать хоть что-то, бесконечная утомлённость. Может быть, это от бессонницы.
– А может, всё это – одиночество?
– Я называю это пустотой, – сказал я. – Она куда больше одиночества. Она не может просто исчезнуть. Пустота словно ежесекундно избивает тебя, ставит синяки под твоими глазами. Хотя, может, их ставит обыкновенная бессонница.
– Знаете, что является причиной бессонницы? – спросил он меня. – Мечтатели не могут спать, потому что для них вся жизнь – тот же сон. У души мечтателя нет потребности в сне, потому что она умеет спать наяву, но тело заставляет мечтателя ложиться в постель, закрывать глаза. Поэтому он всегда хочет перестать быть мясом. Хочет, чтобы осталась только душа.
Вдруг в телефоне таксиста что-то щёлкнуло. Пришёл заказ. Он должен был высадить меня и двигаться в другое место, к другому заблудившемуся в ночи человеку.
Хорошо хоть, что мы почти доехали до моего дома, и идти мне оставалось всего ничего. Он высадил меня около закрытого магазина с морепродуктами и на прощание протянул мне руку.
– До свидания, – сказал он мне. – Мы с вами не договорили, так что я надеюсь, что мы ещё встретимся.
– Возможно, – усмехнулся я и дал таксисту сто рублей, которые завалялись в кармане.
Он поупрямился, но всё же взял их. Жить же на что-то надо.
Я вышел из машины на улицу. Через несколько секунд такси уехало. Я снова оказался во тьме, окутанной свистящей метелью.
Чтобы замёрзнуть, мне понадобилось не больше десяти минут. На улице ещё больше похолодало. Ветер стал сильнее. Он бил по лицу ледяным кастетом, раскалывая зубы на миллионы блестящих снежинок. Губы становились капканом для воздуха, они жадно захватывали его, измельчали, заталкивали в рот.
Метель пыталась что-то сказать мне, пыталась заставить поверить в призраков, но у неё ничего не получалось. Зима толкала меня в спину, стараясь макнуть лицом в снег, но всё опять было тщётно. Ей было досадно. Она плакала, выла и от злости истязала себя. Она предпринимала все меры, хотела насладиться убийством,