Долг стрелка. Роберт Говард
грозно пыхтя ноздрями, прошагал к двери и одним усилием вытащил из косяка застрявший по рукоять тесак. Край уха у него был порван, и по шее струйками стекала кровь. Элкинс повернулся к Керби.
– Не время сейчас пережёвывать прошлые дела. Шагай за мной, тут есть одно место…
Керби ничего не ответил. Обстоятельства действительно сделали их союзниками, и слова бы к этому ничего не добавили. Они выбежали через боковую дверь и на одном дыхании преодолели расстояние, разделявшее сруб от ближайшего строения. С другой стороны улицы ухнули «винчестеры». Заскулили над головами пули. Но они уже вбегали на крыльцо дома. В дверях их встретила хозяйка. У неё было бледное, перепуганное лицо.
– Господи, что же это за напасти, – запричитала она. – Никак всех перебьют!? Я женщина порядочная, в склоки ваши не влезаю, у меня приличное заведение…
– Вы бы лучше сигали отсюда через чёрный ход, мисс Ричардс, – цыкнул на неё Элкинс. – Нам придётся ненадолго превратить ваш дом в крепость, и не наша вина, если кое-кто захочет нас выкурить отсюда с помощью свинца. Не смотрите на меня так, не тяните время, а то через минуту здесь будут летать пули. Все убытки я обещаю вам возместить.
Пуля калибра 45–90, пробив тоненькую дощатую стену, оказалась более весомым доводом в пользу этого предложения, чем безыскусное красноречие охотника за бизонами. Мисс Ричардс, отводя душу в горестных возгласах, засеменила к чёрному ходу и бросилась бежать без оглядки, словно за ней гнался отряд сиу.
– А это вот моё логово, – пророкотал Элкинс, пихая дверь ногой. – Хватай-ка! – Он сунул в руки Керби «винчестер» с магазином. Ковбой не заставил себя уговаривать. Сам охотник выбрал себе «шарп» 50-го калибра – один из типов ружей однозарядного образца, которыми привыкли пользоваться охотники на бизонов. – Вот теперь мы с ними поговорим. Стены эти, положим, для пуль – что бумага, но те, за которыми они сидят, – ничем не лучше.
Пригибаясь к полу, ковбой и охотник заняли позиции каждый за своим окном и осторожно выглянули наружу. Улицы совершенно опустели. Городок будто бы вымер. Но то в одной, то в другой его части, точно опровергая такое предположение, зловеще ухали ружейные выстрелы, из окон выпархивали клубы дыма, и со знакомым треском взламывал деревянные волокна свинец.
– Гарфильд засел в «Серебряном башмачке», – пробормотал Керби, чуть приподняв голову над прикладом винчестера. – Мы не знаем, сколько он собрал вокруг себя людей. Но в окне бара только что мелькнула рожа Блантона, бар называется «Большой вождь». По-моему, там только один ствол.
– В этом баре никого не бывает, кроме его хозяина, – отозвался Элкинс. – А этого слизняка я знаю, он сразу даст ветру, как только начнётся стрельба.
Сказав это, он спустил курок. Оглушительно шарахнуло широкоствольное ружьё. В ответ из «Серебряного башмачка» понеслись проклятия и угрозы. Из окна «Большого вождя» вырвался столб дыма. Пуля пробуравила подоконник, осыпая Элкинса градом древесной