Проект «ХРОНО». За гранью реальности. ЛИХОБОР
потом партизанский вожак Коган в ватнике и шапке-ушанке, но почему-то без штанов. Дюжие нацисты толпой, ругаясь и мешая друг другу, пытались запихнуть Когана в огромную русскую печь. Партизан упирался что было сил руками и ногами в загнеток, орал и картаво пел «Интернационал».
Длился этот дикий кошмар, не прекращаясь, до рассвета. Проснувшись, Андреич резво вскочил с кушетки, потом опять сел. Его бил озноб, перед глазами стояли жуткие сцены сна. Сердце было готово выскочить из груди, пробив рубашку, пропитанную холодным потом. Он откинулся на телогрейку, положенную вместо подушки и зажмурился. «Приснится ведь такое! Это же надо, сколько же я вчера выпил? Давно такого не было. Да что давно… никогда! Надо бы тормознуть, пока меня это пойло до сумасшедшего дома не довело. А то съедет крыша, буду по лесам голый бегать, грибников пугать, как леший, или как его, снежный человек, во…»
Лопатин встал, сходил во двор по нужде, достал из колодца ведро ледяной вкусной колодезной воды, напился. Свело от холода зубы и желудок заныл, напоминая, что вчерашняя краюха хлеба и самогон, слишком, для него малый паек. Выспаться с такими снами не удалось, он, пошатываясь, вернулся в дом и устало прилег, опять закрыв глаза…
А какой сон-то, как взаправду. Про летающую тарелку у Ведьминого болота, про фашиста русского и параллельные миры-реальности. «Стоп! Еби их мать, из чего я последний раз самогон то гнал?! Ишь как, втыкает-то не по-детски». Скрипнула входная дверь, на кровать запрыгнул кот, сел рядом, уставившись огромными желтыми глазами Василию в лицо. От взгляда кошачьих глаз почему-то стало жутко и тошно.
Да сон ли это был? Он вспомнил, как неправдоподобно реально оттягивал руки незнакомый немецкий автомат в овраге, вспомнил фотографии и документы на столе и зажмурился. Нет, нет, сон это, сон. Опять нахлынул кошмар, надвигающейся на фоне грозового неба огромной армии с крестами… Нет, глупости все это. Сейчас я встану и пройду в светлицу и там ничего нет. Нет на кровати раненого фашиста, нет на столе стопки бумажек и фотографий, не было вчера никакой летающей тарелки с крестом, ничего не было. Бухал я вчера и все тут. Все! Решено, приедет Машенька на каникулы, попрошу свозить меня вшить от пьянки, в наркологию, в район. Пока совсем мозги не пропил, это ж надо, такому присниться.
Но вставать он не торопился, отдавая себе отчет, что просто боится зайти в зал и увидеть, что сон частично, вовсе и не сон. О небритую щеку потерся кот, Лопатин приоткрыл глаза. Кот смотрел на него все так же пристально, потом спрыгнул с кушетки и, не торопясь, по-стариковски медленно, опустив голову с драными ушами ушел в светлицу, как бы приглашая последовать за ним.
Лопатин лежал, слушая через приоткрытую дверь ходики на стене, ненавидел себя за то, что боится зайти в зал и увидеть, что причина ночного кошмара реальна. «Ну все, ладно, мужик я или нет, в конце то концов». Василий никогда