Иерусалимский синдром. Петр Альшевский
Для этого не надо быть оракулом. Ни дельфийским, ни из египетского оазиса Сива.
Флориэна. У меня действительно были проблемы со здоровьем – врачи говорили что-то о первичном сумасшествии. Но это было давно.
Луболо. Сколь давно?
Флориэна. Очень давно – на прошлой неделе. Почти целая вечность с тех пор прошла. Наверное, домой отправилась. Или как перелетная птица улетела в теплые края. Но в этом случае она, может быть, еще и вернется. Ведь птицы возвращаются. Они и улетают для этого – чтобы вернутся. Верно?
Луболо. Умные птицы возвращаются. Если хотят. Если им это надо.
Флориэна. Почему только умные?
Луболо. Потому что глупые забывают обратную дорогу. Клювом на юг, хвостом на север, затем наоборот – ничего не вспоминается. Как отрезало.
Флориэна. Я вам не верю. Нет, нет, не верю. Разве можно забыть дорогу домой?
Луболо. Все можно. У меня лет восемь назад был следующий рабочий момент: обыкновенный, несущественный, но отложился – один несознательный гражданин ушел из семьи. Покинул ее на редкость некрасиво: у него жена, двое маленьких ребятишек, а он им ни копейки не присылает. Мы его нашли, потолкали, побросали на стену, говорим: «Нехорошо, синьор, алименты не платить, мы вам за это можем и зубы выбить» – а он нам буквально счастлив. Лезет обниматься, рвет рубашку, кричит: «Спасибо, что нашли! Я собирался найти себе хотя бы единственного друга, а здесь их столько! И все порядочные, с мозгами! А алименты я не плачу, потому что забыл, где живу». Вот такая сволочь.
Джокетто. Про моего отца вы знаете, а моя мать… ты, Инспектор, не знаешь?
Луболо. А что я должен знать?
Джокетто. Немного, Инспектор – хотя бы что-нибудь. Гегелевское единство сущности и бытия, самые распространенные виды девиантного поведения, рецепт свекольной икры…
Луболо. О твоей матери я знаю очень мало. Только то, что она была астронавтом.
Флориэна. Ваша мама летала в космос?!
Джокетто. Один раз случилось. Официально ее должность называлась «Женщина – астронавт – биохимик». Оплата труда соответствующая, уважение всеобщее, прозвище на борту «Лихоманка». Задание до сих пор огласке не подлежит.
Флориэна. Я где-то читала…
Джокетто. О ней нигде не писали – секретный полет. Закрытый доступ.
Флориэна. Я говорю не о вашей маме и не от большого воображения говорю – я где-то читала, что первые люди на земле умели летать, как ангелы, но они не сумели бы вылететь и в ближний космос, сгорели бы в атмосфере…
Луболо. Ко все чертям!
Флориэна. Зачем же так грубо? Вы говорите несколько бесчеловечно, но с сутью вашей реплики я вынуждена согласиться… Вашей маме в космосе очень понравилось? Страшно? В смысле, страшно понравилось?
Джокетто. Не знаю.
Флориэна. Вы ее не спрашивали?
Джокетто. Я-то спрашивал – она не отвечала. После полета она изменилась. Сильно. В лучшую ли сторону, в худшую, но сильно.
Флориэна. Она никого не узнавала?
Джокетто. Узнавала она всех. Дело не в этом.
Флориэна. А в чем?
Джокетто.