Затерянные миры. Кларк Эштон Смит
шаре благословление – ласковое и злое.
Теперь он рассматривал храм, вырисовывающийся белыми стенами над гигантскими ветвями. Стены больше не были разрушенными, все выпавшие блоки встали на свои места. Прошлый визит в этот храм вместе с Торвеем казался ему не более, чем тусклой фантазией, порождением лихорадки. Но другие его посещения этого храма – визиты в образе Матлы, присутствие на церемониях священников Рхали, он помнил отлично. Он знал всех, кто участвовал в ритуале и помнил все его детали. Перед его глазами одна за другой вставали картины, он вспоминал слова странного языка и непринужденно складывал их во фразы, которые еще час назад показались бы ему самому нечленораздельной тарабарщиной.
Малта был уверен, что по крайней мере несколько сотен глаз не сводят с него пристальных взглядов, когда он вошел в храм без крыши. Тут скопилось множество людей, которые внешне напоминали арийцев. Многие лица были ему знакомы. Но сейчас на всех этих лицах было написано выражение мистического ужаса. Они были испуганными и мрачными, как ночь. Малта не мог разглядеть вокруг никаких деталей, кроме прохода в толпе, которая раздалась перед ним. Она вела прямо к камню-алтарю, вокруг которого собрались священники Рхали. Сама же богиня взирала на них почти вертикально сверху вниз, сверкая льдом со своего возвышения.
Уверенными шагами он пошел вперед. Священники в одеждах пурпурных и желтых молча встретили его. Сосчитав их, Малта неожиданно понял, что их всего шесть, вместо обычных семи. У каждого из них был в руке большой кусок серебра. А тот, у которого должен был бы быть медный нож, еще не пришел.
Торвей понял, что невозможно сосредоточиться на незаконченной монографии о этрусских могилах. Некое неясное, тревожное чувство заставило его отказаться от общения с музой археологии. В глубине его души росло раздражение, и наконец возжелав, чтобы это нудное и бессмысленное путешествие закончилось, он вышел на палубу.
Лунный свет ослепил его, и в первые несколько секунд он не заметил того, что ложе из тростника-пусто. Когда же он увидел, что Морлей исчез, он испытал странную смесь тревоги и раздражении. И еще у него возникло странное чувство, что Мор-лей не вернулся в свою каюту. Взглянув в сторону берега, он с небольшим удивлением заметил отсутствие пришвартованной лодки. Должно быть Морлей отправился взглянуть на храм в лунном свете. Торвей нахмурился, подумав об этом новом свидетельстве психического отклонения своего нанимателя. Приближение надвигающихся неприятностей охватило его. Казалось, он услышал внутри, полузнакомый голос, запрещающий ему отправиться за Морлейем. Этот нездоровый и безмерный интерес к более чем проблематичному прошлому выглядел обескураживающе или по крайней мере странно.
Очень быстро он решил, что должен делать. Спустившись в каюту, он оторвал двух шведских моряков от игры в педро, велел спустить шлюпку и отвезти его на берег. Когда они подплыли к пляже, то увидели лодку Морлея, ясно различимую в тени перистых