Бог астероида. Кларк Эштон Смит
не мог сказать, насколько близко или далеко находится здесь горизонт.
Мне казалось, что я бродил уже несколько часов, стараясь, насколько это возможно, держаться одного направления. У меня был компас – я всегда ношу его в кармане; но он отказался здесь функционировать, и я пришёл к выводу, что в этом новом мире не было магнитных полюсов.
Внезапно, когда я обошёл груду огромных аморфных валунов, я набрёл на скрюченное человеческое тело, лежащее на земле и, не веря своим глазам, понял, что это Хэлпин. Кровь всё ещё сочилась сквозь ткань его пальто, и кровавая лужа под ним была не больше, чем тогда, когда я начал свое путешествие.
Я был уверен, что не блуждал по кругу, как это бывает с людьми, оказавшимися в незнакомой местности. Как же я мог вернуться на место преступления? Проблема эта чуть не свела меня с ума, когда я обдумывал происходящее, и с энергичностью безумца я направился в противоположном направлении от той точки, с которой начинал свою недавнюю прогулку.
По сути, сцена, которую я сейчас видел, во всём была идентична той, что находилась по другую сторону от трупа Хэлпина. Трудно было поверить, что низкие холмы, унылые равнины из ила и пыли, и чудовищные валуны были не такими, как те, мимо которых я бродил до этого. Двигаясь вперёд, я вытащил свои часы с мыслью о том, чтобы определить время своего похода; но стрелки часов остановились в тот самый момент, когда я переместился из лаборатории в неизвестное пространство; и, хотя я тщательно завёл их, часы отказывались идти.
К своему удивлению, пройдя столь огромный путь, я не испытывал ни малейшей усталости, когда вновь вернулся к телу, от которого пытался уйти. Думаю, что я действительно разозлился тогда, ненадолго…
Теперь, после того как прошло некоторое время или вечность, (у меня нет возможности это вычислить), я пишу карандашом этот отчёт в своей записной книжке. Я пишу это, сидя рядом с трупом Эдгара Хэлпина, от которого не могу убежать; несколько попыток сходить в разные стороны этого тусклого мира, привели к тому, что я вновь и вновь возвращался в исходную точку. Труп всё ещё свеж, и кровь не высохла. По-видимому, то, что мы знаем как время, почти не существует в этом мире или, во всяком случае, его действие серьёзно нарушено; и большинство обычных сопутствующих времени обстоятельств также здесь отсутствуют, а само пространство имеет свойство всегда возвращаться к одной и той же точке. Произвольные движения, которые я совершал, можно рассматривать в качестве своеобразной временно́й последовательности; но по отношению к предметам, не обладающим свободной волей, ход времени здесь совершенно ничтожен или вообще отсутствует. Я не испытываю ни физической усталости, ни голода; но весь ужас моей ситуации невозможно передать человеческим языком; и сам ад вряд ли может придумать для него подходящее имя.
Когда я закончу своё повествование, я переброшу записную книжку в обычный мир с помощью инфракрасного излучателя. По характеру своему я крайне необщительный человек, и никогда