Право крови. Ричард А. Кнаак
почесал подбородок.
– Интересно, как принял это Ульдиссиан. Он говорил, что ей лучше держаться от него в стороне, чтобы не ввязываться в это дело больше необходимого.
В сердце Серентии забрезжила надежда на то, что появление Лилии могло рассердить Ульдиссиана, однако сразу же после она заподозрила: нет, дело обернулось совсем иначе. Подобно большинству мужчин, Ульдиссиан наверняка простил Лилию, стоило ей поднять на него взгляд да улыбнуться.
И тут ей вспомнились слова Ахилия.
– Мендельна я не видела. Правду сказать, не видела уже два дня. Он хоть к брату-то заходил?
– Насколько я знаю, да, но давненько – три дня назад, – заметно встревожившись, отвечал лучник. – А приехав к ним на ферму, я обнаружил там, за работой, молодого Юстивио, второго из сыновей Марка уль-Амфеда. Он сказал, Мендельн заплатил ему за работу, но куда сам собирается, не объяснил.
Отчего Мендельн мог оставить хозяйство на того, кто куда больше смыслит в крестьянском труде, Серентия понимала, но почему он немедля после этого не приехал к брату и не остался в деревне, постичь не могла. В Ульдиссиане Мендельн души не чаял, а услышав последние вести о брате, все обвинения отрицал с таким пылом, какого в нем, юном тихоне-книжнике, никто и не подозревал.
– Тревожно мне за него, Серри, – продолжал Ахилий. – По-моему, без Ульдиссиана он жизни себе не мыслит… нет-нет, я вовсе не имею в виду, что Ульдиссиан может быть обвинен в этих жутких преступлениях! Нет, речь только о Мендельне. С тех пор, как мы… с того самого дня он здорово изменился.
Тут дочери Кира показалось, будто Ахилий говорит не об убийствах – о чем-то другом, но что могло бы с ними сравниться, она сказать не могла.
– Может быть, он у отца, – наконец предположила Серентия. – Домой я с утра не заглядывала.
– Возможно… но я все гадаю…
Взгляд охотника скользнул в сторону, как будто ему пришло на ум что-то еще.
– Ладно, – добавил он, помолчав и покачав головой. – Ты, Серри, ступай себе к Ульдиссиану, а Мендельна я наверняка вскоре отыщу. Ты только не…
Ахилий внезапно осекся, умолк и с тревогой уставился на что-то за спиной у девушки. Охваченная недобрыми предчувствиями, черноволосая дочь торговца оглянулась… и обнаружила, что в опасениях своих ничуть не ошиблась.
В деревню въезжал отряд верховых. Ехали они неспешно, уверенно, держась, будто полновластные хозяева всего, что только видно окрест. Ошибиться на их счет, с кем-либо спутать их было бы невозможно: сверкающие серебром одеяния и кирасы, пусть даже без золотого лучистого солнца в самом центре последних, могли принадлежать одним только инквизиторам Собора Света. Голову каждого венчал округлый, украшенный гребнем шлем – лишь всадник, ехавший во главе, прятал густую седую гриву волос под золотым капюшоном. Сверкающий плащ его, развевающийся за спиной, едва ли не ослеплял коня, шедшего следом. Лицо священнослужителя было выбрито дочиста, как и лица всех тех, кто состоял в подчинении у самого Пророка. Причиной тому являлись не просто личные предпочтения,