Кокон. Ева Вишнева
надолго: одногруппники скоро вернутся с фермы, а завтра рано вставать на занятия. Да и потом, с нитью нужно обращаться бережно, не бежать по ней впопыхах, иначе можно спутать направление, провалиться в смутные времена. Нора побывала там однажды. Тогда климат острова был злее, а сам он, словно акулья пасть, смотрел в небо острыми зубьями скал.
Тогда Нора едва отыскала пологий склон, откуда проглядывался далекий берег Большой Земли. Сверху открывался обзор на пришвартовавшийся корабль, с палубы которого сходили женщины со впалыми щеками, сгорбленные, хромые мужчины, костлявые дети. Бескровные лица, руки-ноги в шрамах от наручников и колодок, тонкие, словно сухие ветви. Одежда изношенная, протертая до дыр на локтях и коленях.
Люди ежились на ветру, пробирающем до костей. Смотрели на птиц, гнездившихся в скалах. Сбивались в свои, человеческие, стаи, прижимались друг к другу боками и спинами. Втягивали головы в плечи, вздрагивали от грубых окриков погонщиков – так Нора назвала экипаж, румяный и веселый, в теплой, хорошо пошитой форме. Один из них пнул замешкавшегося у трапа мужчину, тот упал с высоты на камни и больше не двигался. В толпе у скал закричала женщина. Тонко, по-птичьи – и птицы, будто приняв ее за свою, ответили: загоготали, захлопали крыльями.
– Наконец-то мы избавились от чудовищ, – сказал один из людей в форме. Возможно, капитан, Нора не разбиралась. – Отсюда им не сбежать. Ледяная вода, сильные течения, подводные пики. Даже если они построят лодки, пролив не пересекут.
Корабль уплыл, паруса с гербом скрылись в тумане.
Люди остались. Нора видела, как они строили дома, пуская в ход все, что попадалось под руку: деревья, камни, землю. Видела, как дома рушились под натиском ветров, рассыпались от сырости, вспыхивали на летнем зное. Мужчины-женщины-дети слабели день ото дня, простужались, болели. Проклинали тех, кто остался на Большой Земле.
– Они почитали нас, а потом стали называть чудовищами, забыв, что мы – чудо.
– Они построили больницы, чтобы излечить нас, но на самом деле пытали и травили.
– Они отвозили нас в лес, раздевали догола, разрешали бежать, а затем спускали собак.
– Они бросили нас здесь умирать.
– Так ответим им.
– Так ответим им.
– Там ответим им.
Люди снова сбивались в стаи, как в первый день прибытия. Брались за руки и закрывали глаза. Нора смотрела со стороны и думала: “А я знаю, что они чувствуют”. Она не удивилась, когда задрожала земля и скалы пошли трещинами, а вода у берегов вскипела. Не удивилась, когда на горизонте показался гребень и вскоре превратился в исполинскую ревущую волну. Волна обошла остров стороной, прошла западнее, обрушилась на берега Большой Земли.
Дрожь под ногами, сцепленные ладони, растянувшиеся в улыбке сухие губы, пустые глаза. На секунду в эти глаза вернулась жизнь, они заслезились, затем закровоточили. Кровь потекла из ушей, ноздрей и рта – сцена, которая до сих пор преследовала нору в повторяющемся кошмаре.
И еще в этом страшном сне умирающие люди шептали:
“Мир