Кокон. Ева Вишнева
ребят”. Десяток осторожных шагов вперед, голоса стали отчетливее. Смутно знакомые, они доносились из-за ближайшей двери. “Ну, я была права!” – мысленно похвалила себя Элль и приникла к замочной скважине. Увы, через нее невозможно было что-либо разглядеть, да и слова смазывались, терялись.
Элль переминалась с ноги на ногу. Она опаздывала: на шесть была назначена важная встреча в соседнем корпусе – не отменить, не передвинуть. Предстояло подняться на крышу, перейти по подвесному мостику на соседнюю, где в креплении громоотвода застрял наполовину сдувшийся мяч, а после спуститься в переоборудованный чердак, постучать в дверь. Последние минуты часа таяли, а чужая тайна так некстати разожгла любопытство.
«Он же не разозлится, правда?” – Элль подумала о человеке, который ждал ее в комнате под самой крышей, о человеке настроения, казавшемся то добряком, то злодеем. Он то угощал душистым чаем с конфетами, то строго отчитывал за малейшую провинность. Или задумчиво покачивал головой, смотрел куда-то в сторону и, казалось, совершенно не слушал, что ему говорили.
Один из собеседников за дверью перешел на повышенные тона. Эх, была не была! Элль осторожно надавила на ручку, просунула голову. Столы, книги, запах пыли, красный след заката в окне. В дальнем углу – два человека. Кто они? В комнате сумрак, не разобрать.
– Ладно, спрошу еще раз: это правда, маленькая дрянь, что ты на меня жаловалась?
«Марисоль!» – Элль передернуло.
Любимица учителей и воспитательниц, Марисоль со своим кукольным личиком и огненно-рыжими волосами считалась первой красавицей. Окруженная подругами, она была приветлива и мила, опрятна; тетрадки вела без помарок, первая тянула руку, чтобы ответить на вопрос, смотрела широко распахнутыми глазами – глазами наивной добрячки.
Да только Элль знала, сколько острых игл припрятано в ее лощеной светлой шубке. Прошлой весной у них случились разногласия: на большой игре Элль увела у ее команды подсказку прямо из-под носа и влегкую добралась до главного приза. Призом оказалось освобождение от летней работы для своей группы. Такое разочарование, Элль получить другое, но ребята – Яцек, Лотта, Улле, Герда и другие остались довольны.
Марисоль затаила обиду. Сама она, конечно, не мстила, – также улыбалась при встрече, заводила разговоры о пустяках. Только что-то неприятное было в ее взглядах и в паузах между слов. Тогда же Элль стала находить записки с угрозами в своей сумке: «Будь осторожна на лестнице: мы толкнем в спину», «Суп в столовой вкуснее с крысиным ядом», «Ночью мы проберемся в комнату и задушим тебя подушкой».
Ни одна из угроз не была исполнена, жизнь потекла своим чередом. Только вот на лестницах Элль порой охватывало странное ощущение, тело деревенело. Часто пропадал аппетит, приходилось ковыряться в тарелке под строгим надзором дежурной воспитательницы, через силу глотать ложку за ложкой. Спать без подушки Элль со временем привыкла, хотя поначалу шея сильно болела. «Ты слишком впечатлительная. Зря себя мучаешь» – сказал ей тогда Голос, невидимый друг.
Элль