Нас война соединила. Юлия Ганецкая
закусить? – спросил тот, пригибаясь и протягивая вилку с насаженным кусочком сала.
Генерал отмахнулся и посмотрел на Петра:
– Я не вызывал вас, поручик.
– Так точно, не вызывали.
– Ну и на кой вы тогда приперлись? – икнув, генерал махнул рюмку и со стуком поставил тару на стол, – маячите перед глазами которую неделю уже. Вы мне скоро сниться будете.
– Очередная жалоба, Ваше высокопревосходительство. Местная жительница утверждает, что ее шестнадцатилетняя дочь была изнасилована солдатом нашей армии.
– Ну и что вы от меня хотите?
– Как что? – оторопел Петр и даже покраснел от удивления, – наказать надо гада.
– И где мне прикажете его искать? Поди, уже отправился к себе в какой-нибудь Урюпинск и рылом не чешет.
Петр задохнулся от возмущения:
– Но нельзя же все оставить как есть! Это уже пятое изнасилование за этот месяц. Солдаты вашей армии, господин генерал, позорят имя России. Мало того что братаются с врагами, дезертируют сотнями, не подчиняются приказам, так распустились до того, что издеваются над беззащитными женщинами.
Генерал с силой ударил кулаком по столу и резко встал:
– Ты, пацан! Да как ты смеешь? Ты что же, падла, не видишь, что все с ума посходили? Думаешь, я не докладывал куда следует, не писал Керенскому, и что в ответ? Все тычут мне в лицо постановлениями солдатских комитетов. И без тебя знаю, что давно уже немец гуляет по нашим деревням, давно знаю, что открыта наша граница, что не несут посты, пьют водку и жрут бюргерскую колбасу. Думаешь, я не просил их? – генерал пьяно покачнулся и схватился за край стола. Адъютант мигом подбежал, готовый подхватить, поддержать и хоть чем-то услужить своему генералу.
Семен Иванович отмахнулся от него, как от надоедливой мухи, и подошел к Петру. Ростом он был намного ниже поручика, это задевало его, и он отступил на пару шагов назад, дабы эта разница была не так заметна:
– Думаешь, не уговаривал их встать на защиту Родины? И что они мне ответили? Дуло автомата в рыло.
– Уговаривали? – усмехнулся Петр, – уговаривать – это дело Керенского. Вы же генерал, Семен Иванович, вы гордость и слава русской армии. Вас носили на руках в 15-м, заваливали благодарственными письмами в 16-м. Я гордился тем, что буду служить под вашим началом, вы идеалом для меня были. Неужели вы боитесь умереть? Неужели испугались угроз пьяных солдат? Куда же приведет нас революция, если уже сейчас генералы спиваются и не выходят на улицу, а их подчиненные насилуют несовершеннолетних и спокойно покидают армию?
Генерал устало опустился на стул.
– Вы правы, поручик, – горько согласился он, – я испугался. Вы даже представить себе не можете, насколько мне было страшно. Признаться, я и сам был удивлен своей трусостью. Еще год назад я размахивал шашкой и упорно вел армию к победе и вот спасовал перед кучкой пьяных мужиков. Наверное, события этого года оказывают на нас магическое действие. Кто вчера был ничтожеством, сегодня господин, начальник,