Нас война соединила. Юлия Ганецкая
Испокон веков на Руси были цари, русский народ не привык сам что-либо решать. Возможно, потом, через пару веков, и будет демократия у нас, но только не сейчас, когда крестьяне еще толком не отошли от отмены крепостного права. Люди пока еще сами не понимают, что им делать со свободой, вдруг свалившейся на них.
– На Кубани и на Дону восстали казаки, еще немного, и белогвардейцы одержат достойную победу, – заметил Петр, подглядывая в карты Александры.
Собравшиеся за столом раскрыли карты. Выигрышная комбинация оказалась у Феликса.
– Никогда не знаешь, на чьей стороне выигрыш. Как ты можешь, мой дорогой брат, так смело утверждать, что белые победили когда в селах и деревнях ежедневно поднимаются сотни крестьян, рабочие бросают станки и берутся за оружие? – Феликс отпил из своего фужера и взял карты из колоды. Он чувствовал на себе взгляд Алексея и старался не смотреть в сторону друга. – И не потому, что им надоело пахать или мастерить серпы, а потому, что они верят в справедливость. Верят, что победа приведет их к свободе, равенству и спокойствию за будущее своих детей. Потому что все устали от войн, придуманных царями, от законов, по которым жить невозможно, от неимоверных налогов и темноты необразованности.
– Если ты скажешь, что ты большевик, то я пойду и застрелюсь, – рассмеялся Петр. Старший брат нахмурился.
– Я не принадлежу ни к какой существующей партии, если ты об этом, но я против старой власти. И, о да, царь мне мешал.
На секунду за столом воцарилась тишина. Анна с испугом смотрела на Феликса, она поняла, что назревает гроза. Встретив взгляд брата, она увидела в его глазах такое отчаяние и упрямство, что от жалости у нее защемило сердце и вспотели руки.
– Феликс! – генерал стукнул кулаком по столу и резко встал.
– Ох уж эти лозунги о свободе и равенстве, – стараясь казаться спокойным, проговорил Алексей, залпом опустошая свой бокал. – Что такое свобода? Это когда ты не заключен под стражу, когда можешь пойти, куда тебе велит сердце, можешь выбрать себе супругу по желанию, можешь поехать за границу, ведь мир так интересен. Можешь приготовить себе отменную уху на ужин или же зажарить гуся. Все это мы могли себе позволить и при царе. Конечно же, если человек совершил преступление, он лишен этой свободы, что в принципе и естественно, ведь порок должен быть наказан. Та же свобода, о которой так громко кричат господа-большевики, – это не свобода, а вседозволенность. Человек – сам себе бог, и, значит, ему все можно. Можно позабыть о нравственности, вежливости, забыть, что такое сострадание и великодушие. Разрушая церкви, они призывают убить веру в Бога, убить Бога в человеке. Ведь нас с пеленок приучали к тому, что Всевышний видит нас и все мы будем иметь ответ перед ним. Ну а если нет Бога, тогда нет и страха, нет и ответственности. Тогда человек сам – божество и божество свободное, но, увы, смертное. И нету царствия небесного, так что берите, товарищи, от жизни все самое лучшее, и пусть идут