«Ни почести, ни славы». Александр Матвиенко
поднял трубку.
– Говорите.
Он слушал, молча и долго.
Фролу эти минуты показались длинными, стало скучно и как-то одиноко. Допив коньяк и сунув в рот дольку лимона, он погрузился в свои мысли.
Не хотел, но наглая родившаяся память опять показала глаза, её, губы, её. Он с ней в тот последний вечер. Она в приподнятом настроении лукаво стреляет в его сторону. Он открывает шампанское. Отказаться не возможно, она просит ласково, за её удачу, за её экзамен. Потом после первого бокала кладёт свою руку на его, у него дрожь по телу, по всем фибрам. Она просто просит посмотреть его прошлое. Он уходит, приносит альбом старых фотографий. Последнее, что он помнит это глаза, уже холодные, эти губы в злой улыбке.
– Ну, вот кажется и всё.
Услышав голос Виктора, Фрол вернулся.
Виктор допил коньяк, потянулся за лимоном и уже с кислым привкусом во рту, повёл разговор:
– Справедливости ради лучше будет отдать, все наши негоразды, уголовному розыску. Ребята хорошо чувствуют след. Только, что разговаривал с майором Зацепиным, его отдел ведет твоё дело. В принципе все ясно. С появлением нас в открытой форме, решающий ход за ребятами с УГРО. Интересующий меня вопрос, да и наверно тебя тоже, это тот парень из сквера. Тот, кто убивает взглядом. Вопрос я таки решил.
Фрол посмотрел вопросительно на Виктора. Виктор в знак удивления расширил глаза.
– Парень навряд ли будет в боевом состоянии. Сотрясение надолго уложило его в кому. Охранное агентство «ВИКИНГ», где он по нашим сведениям состоял на службе, отрицает любое знакомство с ним. Против «викинга» никакого компромата, работают честно или очень стараются вести себя честно. Хвала им, это им удается. Бумаги, которые они упустили, задевает их авторитет, но нисколько не открывает завесу грязных дел. «У нас все чисто, у нас никакой утечки», только и твердят. Конечно, было бы интересно заглянуть на их кухню. Сколько у них ещё таких воинов, а самое интересное, кто их готовит?
У Фрола загорелись глаза.
– Так может, заглянем. Как говорил наш шеф, «Идущий на смерть, всегда бессмертен».
Виктор посмотрел на Фрола и, скривив свою физиономию, промолвил:
– Шумно будет, да и оперов жалко. Они ведь только начали мусор разгребать. Ты я смотрю, всё остаться норовишь. Скажу тебе как друг. Не парься.
Потом через несколько секунд уже в другой интонации глядя в окно, добавил:
– В царстве слепых и кривой король.
Фрол в недоумении взглянул на Виктора.
– Это ты о чём?
– О чувствах. Вот почему-то Стендаля вспомнил. Его кристаллизацию. Он, видишь ли, утверждал, что любовь, какая бы она не была, остаётся в нашем сознании, в нашем сердце маленькими кристаллами. Они на всю жизнь, они мучают и терзают. Только беда человеку, если кристаллизуется вся душа, слеп он. А слепому зеркало ни к чему.
– Не хорошо другу аллегориями говорить. Да ты не бойся, я в своё зеркало в любом состоянии посмотрю. А Стендаля в своё время не любил. Особенно его вздохи и ахи, по той, что за шторой, чужой и неприкасаемой.
Виктор